— Да что ты? А по-моему — ненавижу.
— Пустые слова, — поддразнил он с кривой усмешкой, когда я начала закрывать дверь ванной.
На мгновение, на суперкороткий момент, прямо перед тем, как дверь закрылась, мы встретились глазами, демонстрируя взаимную уязвимость.
Никаких фасадов. Никаких ядовитых ремарок. Только мы, смотрящие друг на друга. Знающие все о жестокости, которой хотели бы избежать и жаждущие исправить все, что не в силах изменить. Наши саднящие раны, от которых так хотелось заплакать.
Он моргнул.
И я моргнула.
И связь пропала.
Дверь ванной с щелчком закрылась, и я осталась одна, в благоухающем мятой помещении, наедине со своим шрамом и нескончаемым запасом холодной воды.
Леви
Памятка для самого себя: не смотреть Пикси в глаза. Отныне и впредь смотреть на ее рот или нос, или... да куда угодно. Но не в глаза. Она видит меня насквозь и знает то, о чем я слишком боюсь сказать вслух.
По пути к офису Эллен, я проходил мимо Хэйли, которая быстро отвернулась.
Она, наверное, чувствовала себя виноватой, что произнесла вслух имя Черити, и теперь корила себя за глупость. Это неправильно, что окружающие переживают за нас с Пикси настолько, что даже пытаются избегать имени моей сестры. Это отвратительно. Мы с Пикси были в порядке.
Я потер затылок, поймав себя на лжи.
Завернув за угол, я зашагал по лестнице в холл.
Большинство людей, когда теряют близких, помогают друг другу пережить трагедию. Но это не о нас. После смерти Черити мы просто перестали разговаривать.
Сказать по правде, после похорон сестры я увидел Пикси всего несколько недель назад, когда она начала работать в гостинице. И ее появление стало для меня полной неожиданностью.
Я вышел из комнаты, а она стояла в коридоре, такая потерянная в своем зеленом платье. Но вместе с тем и собранная.
Малышка Пикси, которую я любил всю жизнь и уничтожил за одну ночь, просто стояла за порогом моей спальни, вкупе с розовым педикюром, голубым чемоданом и таким взглядом на лице, что мне показалось, будто я попал домой.
И, боже, я хотел домой.
Но вина — голодная сука, а потому все мысли о том, чтобы обнять ее и умолять о прощении за смерть Черити и вред ей самой, были заживо сожраны стыдом, укоренившимся в моей душе.
Мы стояли в холле, смущенно глядя друг на друга целую минуту, а затем между нами состоялся очень странный диалог.
— Эм... что ты?.. — у меня не хватало слов.
Она облизнула губы:
— Я устроилась здесь на работу. На кухню. Школа закончилась, и я не смогла вынести даже мысли о том, чтобы остаться с матерью.
— А, — кивнул я, глядя на ее губы. — Эллен, должно быть, забыла мне об этом сказать.
Она переступила с ноги на ногу.
— Что, м-м... какими судьбами здесь?
— Я тут работаю.
— А.
Я помедлил.
— И я здесь живу.
Ее глаза на мгновение расширились, а затем снова стали безразличными.
— Да уж, — выдохнула она, — Эллен и мне не сказала.
Повисло неловкое молчание.
Я откашлялся.
— Так... если ты работаешь на кухне, что привело тебя сюда, в восточное крыло?
Она прикусила губу:
— Хм, может то, что тут моя комната?
— Твоя комната?
— Да, я, хм... я теперь живу здесь, — она показала на дверь спальни рядом с моей, и я взволнованно и испуганно кивнул. Все же больше испуганно.
— Я так понимаю, это означает, что мы будем делить ванную.
Ее глаза метнулись с меня на ванную, затем скользнули к дверям спален.
— Полагаю, ты прав.
Мы встретились глазами, и внезапно нас окружил глупый отголосок сексуального влечения.
Я снова прочистил горло:
— Значит, еще увидимся, — и поспешил вниз по лестнице, стараясь сбежать от тепла ее тела и очарования зеленых глаз.
Вот так мы заговорили впервые после той ужасной ночи, ночи катастрофы, и потом ни в одном из диалогов не упоминали имя Черити.
Мы вели себя так, словно моя сестра все еще жива. Я третировал Пикси, будто она была надоедливой маленькой сестренкой, равно как и она меня. Это работало. Это помогало. Это было знакомо.
Ну, если не учитывать, что мы не родственники. Вот вообще.
Я добрел до офиса Эллен и постучал костяшками пальцев по двери.
— Заходи, — крикнула она из-за двери.
Я вошел, оставив дверь открытой.
