Он покачал головой:
— Мне стыдно признавать, что мы родственники.
Она улыбнулась:
— Потому что я свистела классным задницам твоих дружков?
— И это тоже, — кивнул он. — Но по большей части из-за того, что ты уворачиваешься от мяча каждый раз, когда он в тебя летит. Это недопустимо. Он же тебя не укусит. И тебя, — указал он на меня. — Зачем вы используете обе руки? Выглядите по-идиотски.
Я улыбнулась, потому что он был серьезен, а серьезный Леви меня смешил.
— Идите сюда, обе. — Он поднял мяч, когда мы подошли ближе. — Вот, — он многозначительно взглянул на Черити, а затем на меня, — как нужно бросать мяч в футболе.
Он продемонстрировал нам безупречный пас и стал объяснять, как это повторить. Мы раз за разом терпели неудачи, но попытки нас веселили. Мы хихикали, вертели мяч в руках, вздрагивали и до чертиков его раздражали. Но он не сдавался.
Леви продолжал наш урок футбола, пока, по его мнению, мы перестали позорить доброе имя Эндрюс.
В то время я полагала, что Леви мне такой же близкий друг, как и Черити. Мы все делали вместе, втроем, по крайней мере, пока были маленькими. Мы были тремя мушкетерами. И даже спустя годы, когда мы больше не могли вести себя так на публике, в силу того, что повзрослели, мы оставались своего рода семьей. Настоящей. Непоколебимой. Вечной. Мы ощущали это по-особенному.
Но тогда я не понимала насколько особенной была наша дружба, теперь знаю.
Леви
Я старался игнорировать Пикси всю неделю. Я не был уверен, что готов увидеть, как сильно она меня возненавидела. Я занимал себя ремонтом свободных спален в восточном крыле. Невероятно, сколько работы можно проделать, когда тебя гложет чувство вины.
Я не мог поверить, что назвал ее шлюхой. Не кого-то другого из своего окружения, а именно Пикси. Ради Христа, она же занималась сексом всего однажды. Мне стоило лишь вспомнить о ночи, когда я узнал, что она рассталась с девственностью, как по моим венам побежала ревность.
Два года назад я забирал Черити и Пикси с одной совершенно ужасной вечеринки.
Как только мы вернулись к нам домой, Пикси заползла на диван и простонала:
— Отстойная вечеринка.
Черити расхохоталась:
— Это потому, что ты совершила огромную ошибку, сделав это с Бенджи Баркером.
Я почувствовал себя так, словно кто-то продырявил мне кишки. Мне не хватало воздуха, я не мог вздохнуть.
— Абсолютнейшая ошибка.
Пикси зарылась лицом в одну из диванных подушек.
Черити прицокнула языком:
— А все потому, что ты потеряла девственность с таким же девственником. Вы оба не представляли, что нужно делать. Плохой выбор.
Воздух в легкие так и не поступал.
— Заткнись. Лучшая подружка, называется, — бросила в нее подушкой Пикси. — Я бы не приняла это плохое решение, если бы ты осталась со мной, вместо того, чтобы бросить меня и пойти трахаться с Дареном Аквудом.
Я перевел взгляд на Черити:
— ЧТО?!
Моя голова чуть не взорвалась.
Черити повернулась ко мне с абсолютно невинным видом:
— А что? Мы с Дареном уже некоторое время встречаемся, и у нас был секс. Много секса. Что тут такого?
— Шлюха, — пробормотала Пикси и снова уткнулась лицом в подушку.
— Заткнись, — сказала дивану Черити. — Дарен хотя бы до оргазма меня доводит, чего не скажешь о дилетанте Бенджи.
Я дернул себя за волосы.
Боже мой. Что я слышу? У меня из ушей идет кровь.
Черити спала с Дареном Аквудом? А Пикси больше не девственница?
В груди разлилась боль, пронзившая меня всего. Куда, мать его, делся весь гребаный воздух?
— Боже, я знаю, — застонала Пикси. — Бенджи Баркер? Фу.
Внутри меня как будто прорвалась плотина из обвинений, и я повернулся к Черити:
— О чем ты, черт возьми, думала, оставляя Пикси одну этой ночью?
— Что? — Черити, казалось, смутилась.
А я закричал:
— Что ты за подруга, если оставила Пикси с каким-то недомерком?
Лицо Черити исказила боль:
— Я не знала...
— Не злись, Ливс, — подняв голову от подушки, сказала Пикси. Она готова была заплакать. — Пожалуйста, не злись.
Впервые в жизни я смотрел на Пикси так, будто она принадлежала мне. Я хотел закинуть ее на плечо и заявить права на ее зеленые глаза. Навсегда. Я не хотел делиться нею ни с Бенджи, ни с другими придурками.
