Мэгги не успела ответить, поскольку в класс стремительно ворвался маэстро, размахивая кистью как дирижерской палочкой.
— Итак, леди… и джентльмены, — добавил он после некоторой заминки. — Сегодняшнее занятие мы начнем с зарядки. Она никому не повредит, но поможет увидеть вам все вокруг несколько под другим углом.
— Черта с два не повредит, если нам придется наклоняться и доставать руками пол. — Ворчливый голос Чарли был слышен во всех уголках студии.
Перри бросил на него испепеляющий взгляд.
Затем, взяв со стола чертежную доску вместе с прикрепленным к ней чистым листом за триста фунтов, бросил ее себе под ноги. Рядом поставил ведро с водой и положил палитру.
— Начинаем медленно сгибаться в поясе… Вильнув несколько раз бедрами, он легко согнулся пополам. — А теперь я хочу, чтобы в таком положении вы нарисовали мне небо. — Он сделал несколько больших мазков голубой краской. Мистер Хантер, что из сказанного мною вызвало вашу улыбку?
— Улыбку? У меня? Я просто подумал, что те, кому тяжело согнуться из положения стоя, могли бы сделать это, сидя на стуле. Результат ведь от этого не изменится?
— Неужели я должен еще раз повторять? Художник обязан обладать свободой движения!
Но когда три женщины вышли и вернулись с кухонными табуретками, он лишь надменно пожал плечами и продолжил показательное выступление.
Через сорок минут, когда маэстро объявил перерыв, некоторые подошли, чтобы вблизи увидеть его сегодняшнее творение, остальные потянулись на веранду. Бен присоединился к Мэгги и приобнял ее за плечи.
— Знаешь, то, что он нарисовал сегодня, стоя кверху з… прошу прощения, выглядит и то лучше, чем картины, развешенные в холле.
Мэгги показалось, что через нее пропустили электрический разряд. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки и не наговорить, а тем более натворить глупостей.
— Ничего не могу сказать, потому что не смогла прорваться через толпу поклонников и увидеть сегодняшний шедевр. Бен, — она подняла голову и утонула в расплавленном меде его глаз, — хмм… мне показалось, Чарли выглядит не лучшим образом. Вдруг у него тоже что-нибудь типа аллергии, как у Энн? — Мэгги презирала себя за то, что ее голос звучит так, как будто она пробежала милю за три минуты, но именно подобным образом действовала на нее близость Бена. Может быть, у нее тоже аллергия? На Бена?
— Просто Чарли почти всю ночь гулял и не выспался. Все-таки возраст… Пойдем, я хочу тебе что-то показать.
— Куда? А как же вторая половина урока?
— Это подождет.
— Куда ты меня ведешь? — спросила Мэгги, но уже послушно шла туда, куда вел ее Бен. Видимо, свежий горный воздух вреден для ее мыслительных способностей.
Бен вывел ее из дома через заднюю дверь и повел к беседке, увитой виноградом, в которой стояли качели.
— Мы уже были здесь вчера, если ты забыл… запыхавшись, заметила Мэгги.
Неужели он снова хочет ее поцеловать?
А если нет?
И то плохо, и то.
— Когда в доме толчется пятнадцать — нет, с учетом Силвера, шестнадцать — человек, невозможно ни минуты побыть наедине…
У Мэгги перехватило дыхание. Он все-таки собирается снова ее поцеловать! Ее губы невольно приоткрылись в ожидании.
Но Бен вдруг засунул руку в карман, извлек оттуда какую-то бумажку, которую, похоже, сначала смяли, затем разгладили и сложили, и протянул ей.
Обескураженная и в который уже раз разочарованная, Мэгги оторопело смотрела на эту бумажку, на которой карандашом было написано одно и то же слово, многократно повторенное с некоторыми вариациями.
— Что это?
— А ты как думаешь?
Мэгги нахмурилась, все еще не в силах побороть свое разочарование.
— Как будто кто-то тренировался в письме.
— Тепло. Еще?
— В подписи?
— Точно! А кому могла потребоваться такая тренировка?
— Врачу? — пошутила Мэгги, все еще пребывая в недоумении. Она подняла взгляд и увидела триумфальную улыбку на губах Бена. Затем она сползла сначала с губ, затем исчезла из глаз — теперь Мэгги видела перед собой собранного и опытного профессионала.
— А как насчет фальсификатора? Того, кто подделывает чужие подписи? — спросил он.
