Сэнди наблюдала за мисс Броди, сощурив бесцветные маленькие глазки так, что они стали еще меньше, и плотно стиснув губы.
Роуз Стэнли выдергивала нитки из пояса школьного платья-сарафана. Дженни, очарованная стихами, сидела, приоткрыв рот; ей никогда не бывало скучно. Сэнди тоже никогда не бывало скучно, но для этого она была вынуждена вести собственную двойную жизнь.
Спустилась вниз — там старая ветла,
И челн баюкает волна,
И нарекла его она
«Интересно, чем ваша светлость написала свое имя на носу лодки?» — мысленно поинтересовалась Сэнди, все так же плотно сжимая губы.
«На поросшем травой берегу случайно оказалась банка белой краски и кисть, — любезно подсказала леди Шелот. — Наверняка их бросил там какой-нибудь безмозглый член Сообщества безработных».
«И это при таком-то дожде!» — не найдя ничего лучше, воскликнула в ответ Сэнди, в то время как голос мисс Броди воспарял все выше к потолку и клубился вокруг ног девочек из старшего класса, занимавшихся этажом выше.
Леди Шелот возложила бледную руку на плечо Сэнди и воззрилась на нее долгим взглядом. «И почему этому бедному существу, — проговорила она низким печальным голосом, — такому юному и прекрасному, предстоит быть таким несчастным в любви!»
«Что означают эти слова?» — не разжимая губ, в панике воскликнула про себя Сэнди, скосив на мисс Броди маленькие глазки.
Мисс Броди поинтересовалась:
— Сэнди, ты расстроилась?
На лице Сэнди отразилось удивление.
— Девочки, — продолжила мисс Броди, — вы должны научиться владеть лицом. Это одно из самых ценных женских качеств — умение владеть лицом в горе и в радости. Посмотрите на Мону Лизу, вон там!
Все головы повернулись, чтобы посмотреть на репродукцию, которую мисс Броди привезла из своих странствий и пришпилила к стене. На безмятежном лице Моны Лизы в расцвете лет играла едва заметная улыбка, даже несмотря на то, что она только что вернулась от зубного врача, о чем свидетельствовала все еще припухшая нижняя челюсть.
— Она — старее камня, на котором сидит. Ах, если бы вас вверили моему попечению, когда вам было по семь лет. А так я иногда опасаюсь, что уже слишком поздно. Если бы я воспитывала вас с семи лет, вы бы стали сливками общества. Сэнди, иди сюда и продекламируй несколько строф, дай нам насладиться твоими гласными.
Сэнди постаралась выжать все возможное из своих правильно — поскольку была наполовину англичанкой — произносимых гласных, единственного, чем она могла гордиться. Роуз Стэнли тогда еще не была знаменита своей сексуальностью, и не она, а Юнис Гардинер однажды подошла к Сэнди и Дженни с Библией в руках, тыча пальцем в стих: «Взыграл младенец во чреве ее». Сэнди и Дженни сказали, что она скверная девочка, и пригрозили все рассказать. Дженни тогда уже славилась миловидностью, и у нее был прелестный голос, поэтому мистер Лаутер, учитель пения, с восхищением смотрел на нее, когда она пела «Взгляни, как сердцем щедрая весна…», и ерошил ее локоны, что было весьма дерзко с его стороны, поскольку мисс Броди всегда присутствовала на уроках пения своих учениц. Ероша локоны Дженни, он всегда смотрел на мисс Броди, как ребенок, который шалит напоказ, словно испытывал ее: не пожелает ли она вступить с ним в заговор и тоже повести себя не по-эдинбургски.
У невысокого ростом мистера Лаутера были длинное туловище на коротких ногах и золотисто-рыжие волосы и усы. Он приставлял ладонь к уху и, склоняя голову поочередно к каждой девочке, проверял их голоса: «Спой ля-я-я-я!»
«Ля-я-я», — тянула Дженни высоким чистым голоском, представляя себя русалкой с Гебридских островов, о которой рассказывала Сэнди, и пытаясь, скосив глаза, поймать взгляд подруги.
Выведя девочек из класса пения и собрав в кружок, мисс Броди сказала:
— Девочки, в вас мое призвание. Если бы завтра герольдмейстер лорд-лайон[9] сделал мне предложение руки и сердца, я бы отклонила его. Будучи в расцвете лет, я безраздельно предана вам. А теперь, пожалуйста, постройтесь в затылок и идите с высоко — высоко! — поднятыми головами, как Сибил Торндайк
