По радио без конца передают, что движение неплотное, и это преувеличение. За последние двадцать минут езды по магистрали между штатами Линне встретились ровно две машины. Десять минут назад она миновала фуру с надписью «Ковенант» на прицепе. А только что на скорости сто миль в час против ее восьмидесяти пяти мимо, полыхая огнями, промчался поджарый внедорожник патруля штата Монтана. Сэм с усилием поднял голову и гавкнул на удаляющийся звук сирен. Линна бросает взгляд в зеркало заднего вида: пес снова спит, развалившись на сиденье.
Линна въезжает на небольшую возвышенность и далеко впереди видит огни патрульных мигалок: красные, синие, ослепительно белые, как молния. Патрульный внедорожник перекрыл магистраль. Позади него выстроились в ряд шесть машин, послушные, как коровы, которые ждут, чтобы их завели в загон. Солнце за спиной у Линны опустилось слишком низко и уже не освещает пространство перед машинами, где дорога идет под уклон, поэтому кажется, будто там лежит тьма.
Сэм просыпается, и, когда машина замедляет ход, начинает скулить. Линна останавливается рядом с темно-синим «фордом». Другие водители и патрульный давно уже вышли из своих машин, так что она тоже глушит мотор «субару». Он работал в течение двух дней, прерываясь только на заправку, еду и собачьи прогулки, да еще на те несколько часов сна, что удалось урвать в мотеле «Дэйз» в Мизуле, поэтому тишина теперь кажется оглушительной. Ветер, который подсушивал Линне кожу и волосы, пока она ехала, утих. Горячий, как пыль, воздух, пряный от запахов асфальта и шалфея, застыл неподвижно.
Линна поднимает Сэма с заднего сиденья и кладет на низкорослую траву разделительной полосы. Таскать его на руках еще в прошлом году было довольно тяжело, но по мере того, как позвоночник пса утрачивает подвижность, мышцы атрофируются, так что он неудержимо теряет вес. Сэм мучительно вытягивается и испускает несколько капель мочи. Он ничего не может с этим поделать: ущемлены нервы. Линна застелила заднее сиденье «субару» водонепроницаемым брезентом и одеялом, которое хорошо переносит стирку. Она теперь очень осторожна на поворотах: не хочет, чтобы Сэм соскользнул на пол.
Какие бы на Сэма ни обрушились неприятности (боль, старость, надвигающаяся смерть), собака всегда остается собакой. Он ковыляет к чахлому кустику с крохотными цветочками, которые в полумраке напоминают призраки, и тщательно обнюхивает его, прежде чем пометить. Поднять лапу он больше не может, поэтому просто присаживается рядом.
Последние отблески меркнущего заката окрашивают грозовые облака на востоке уже не медовым, а рыжим. Остальной мир охвачен сумерками, неровные очертания голых камней и кустов заляпаны рваными пятнами серого. Позади «субару» Линны останавливается пикап, минуту спустя к нему присоединяется ковенантовская фура. Еще один патрульный автомобиль перекрывает движение на запад, но огни его мигалок кажутся тусклыми, возможно, из-за гаснущего света уходящего дня. Если принять мерой всех расстояний время, сумерки могут стать удивительным местом.
Линна берет Сэма на поводок и надевает петлю на запястье. Потирая ужаленную руку, она идет к патрульному внедорожнику. На дороге возле него уже стоят люди и смотрят на восток, но там ничего не видно, сплошная тьма.
Внезапно Линна понимает, что это не сумерки и не тени. На самом деле мгла течет над дорогой, как будто в бегущую воду накапали чернил.
— Что это? — спрашивает Линна патрульного, высокого, с очень белой кожей и черными волосами. Сэм рвется к темному потоку, натягивая поводок до предела, уши пса стоят торчком.
— Через обе полосы Девяносто Четвертой течет Пчелиная река, мэм, — отвечает патрульный.
Линна кивает. Похоже, здесь у всех рек такие странные названия: Язычная река, Автоматический ручей.
— Мы перекрыли магистраль до тех пор, пока проезд снова не станет безопасным, а это…
— Бесплатная магистраль закрыта? — Какой-то мужчина хватается за мобильник. — Вы не можете! Эти магистрали никогда не закрывают.
— Закрывают в случае наводнений, пурги и ледяного града, — отвечает патрульный. — И из-за Пчелиной реки.
