Я одновременно подскочил и запаниковал.
– Алло, – сказал я в трубку, а моча хлестала мне на брюки, словно из прорвавшейся дамбы. – О нет! Банку я выронил, и теперь она порциями извергала мне мочу на ботинки. – Черт, дерьмо!
– Это я, – сообщила Катерина. – Мне казалось, ты хотел, чтобы я тебе позвонила.
– Да, хотел. Извини, просто из-за тебя я уронил банку с мочой.
– Что?
– С пивом, с пивом как моча.
Я делал вид, будто все нормально, а моча неконтролируемым фонтаном орошала брюки.
– Так что ты там делаешь?
Последовала пауза.
– Рожаю, – ответила Катерина обыденно.
– Да, да, конечно, это хорошо.
Человек, проходивший мимо телефонной будки, взглянул на меня сквозь стекло, и я с удвоенной силой принялся изображать, что вовсе не использую таксофон как общественный туалет.
– Так что ты там делаешь?
– Ты только что об этом спрашивал.
– Ах да, прости. И ты сказала, что рожаешь. Как видишь, я тебя слушал.
Ниагарский водопад в телефонной будке, наконец, иссяк, и я, не отпуская трубки, застегнул свободной рукой ширинку.
– Так вот, я родила, – сказала Катерина.
Голос у нее был странный. Усталый, разумеется, но все еще холодный и отчужденный – что меня немного напугало.
– С ребенком все в порядке? – нервно спросил я. – Я хочу сказать, он здоров и все такое?
– Да, здоровый и красивый. Семь фунтов три унции. Родился сегодня днем в половине второго. Мальчик, кстати, – на тот случай, если ты хотел об этом спросить.
– Мальчик! Потрясающе! А с тобой все в порядке?
– Да. Роды прошли, в общем-то, легко.
– Какие чудеса творит китовая песня, – пошутил я, но Катерина не была расположена к веселью.
– Слушай, приходи-ка на нас взглянуть. Мне надо с тобой поговорить. Я уговорю персонал пропустить тебя. Меня положили в отделение Хелен на седьмом этаже.
– Отлично, спасибо. Я буду на месте, как только смогу, – сказал я и повесил трубку.
Я мог бы добавить: "Только сначала надо смыть с брюк мочу", – но эти слова показались мне не слишком уместными.
Я поднял наполовину опустевшую банку и выкинул ее в ближайшую урну. Краем глаза я заметил нищего, который видел, как из банки выплеснулась жидкость. И когда я бросился к больнице, он заковылял к урне, предвкушая скорую выпивку.
– Добрый вечер, – бодро поприветствовал я санитара, который зашел в больничный туалет.
У меня был план – если вести себя так, будто нет ничего странного в том, что я стою в трусах и сушу мокрые штаны брюки под электрической сушкой для рук, то подозрения возникнут не сразу.
План не сработал.
– Вот, пролил на брюки кофе, пришлось стирать, – сказал я, давая санитару шанс понимающе улыбнуться.
Санитар шансом не воспользовался.
И все же вскоре я уже был одет. Вымыл небритое лицо и попробовал пригладить редеющие лохмы. Я походил на помесь старика и нервного мальчишки, спешащего на первое свидание. Открывая дверь, я обратил внимание, что у меня трясется рука. Душевный подъем, последовавший после известия о рождении сына, сказался на характере моей тревоги. Положено начало одной новой жизни, и теперь от Катерины зависит, начнется ли еще одна новая жизнь – моя. Я предчувствовал, что это последний шанс. Я пообещал ей, что стану другим, сказал, что изменился. Если в момент рождения нашего третьего ребенка она считала, что нам не стоит быть вместе, то уже ничего не поделаешь. Я вызвал лифт с таким чувством, будто мне предстояло заслушать ответ на поданную апелляцию. Мне следовало предвкушать радость, но вместо этого я исходил нервным потом. Катерина сказала, что любит меня, повторял я себе, но она же ударила меня прямо в лицо. Очень противоречивые признаки. И если она хочет, чтобы я вернулся, почему ее голос по телефону звучал так холодно и безжизненно?
Двери лифта отворились, и вышла радостная молодая пара с новорожденным, очевидно первенцем, судя по их волнению. Я совсем забыл, как малы младенцы, как напоминают они существа из документальных фильмов о дикой природе.
– Какой красавчик, – сказал я.
– Знаю, – ответила гордая мать, пытаясь помешать огромной синей шляпке сползти на лицо младенца.
Рождение ребенка – одно из тех событий, когда британцы готовы заговорить с совершенно посторонним человеком. Новорожденные, щенки и железнодорожные катастрофы.
