— Ничего, — поправила Бурджвика Брееша и как-то странно посмотрела на него. — Они вообще ничего не знали.
Бурджвик посмотрел на Мортиса, который отвешивал энергичный поклон, его красивое лицо сморщилось в самой очаровательной гримасе, пока он желал Старой Мадам счастливого Дня Заражения, а охотничий плащ элегантно струился по его плечам.
Может быть, он все-таки забудет про ту историю с плевальшиками?
Вскоре после этого начались торжества. Все ходили по лужайке, общались друг с другом, собирались в кружки, потом эти кружки распадались и собирались снова, — в общем, все вели себя как амебы, которых Бурджвик изучал вместе со своим наставником. Повсюду сновали слуги с бокалами вина и кружками бактериального пива. Твердые огни начали сплетаться в живые узоры: монстры преследовали зараженных птиц и наоборот.
Бурджвик чувствовал себя совсем потерянным, особенно после того, как Брееша оставила его и присоединилась к Мортису и другим старшим кузенам. Ему не хотелось попадаться на глаза брату, к тому же он был слушком юным, чтобы с интересом обсуждать моду и поединки.
Но вместе с тем он был слишком взрослым, чтобы играть с Ферриком и Фреей, которые бегали за зеленым человеком Непорочного дома, набрасывались на него, срывали лакричные шарики с его коленей и хихикали, когда он начинал наигранно возмущаться и размахивать своими одеревенелыми узловатыми руками. Бурджвик также заметил, что между лопатками зеленого человека рос какой-то гриб с оранжевыми пятнышками, но он находился слишком высоко, и дети не могли дотянуться до него. Некоторые взрослые протягивали руку и пытались тихонько его сорвать, когда зеленый человек проходил мимо них. Одним из таких взрослых был дядя Беллерофон, а когда он заметил, что Бурджвик смотрит на него, то приложил палец к губам и подмигнул ему.
В какой-то момент Бурджвик поймал на себе взгляд отца, хотя, возможно, тот смотрел на что-то еще, находившееся поблизости от него. Однако в этот момент Бурджвик осознал, каким странным и неприличным было его поведение: молча бродит среди всеобщего веселья, наблюдает за людьми, но ни с кем не разговаривает, — поэтому он решил присоединиться к группе своих тетушек, которые тотчас радостно закудахтали о том, каким он стал высоким и что у него скоро вырастет борода точь-в-точь как у его отца.
А затем они начали сравнивать поведение недавно вживленных им калорийных червей. Поначалу это было интересно, но когда тетя Виолетта отодрала кусок своей шкуры и продемонстрировала бледный плоский живот и ржавого цвета организм, который был едва виден под кожей, Бурджвик покраснел и отвернулся, а их дальнейшие разговоры заставили его покраснеть еще сильнее, поэтому он предпочел потихоньку удалиться.
— Но ты же теперь стал молодым мужчиной! — крикнула ему вслед тетя Виолетта. — Ты ведь участвуешь в сегодняшней охоте?
Бурджвик знал, что должен был испытывать радостное волнение по поводу предстоящей Охоты на доппеля, что должен веселиться на этом вечере, но ему вдруг стало тревожно. Вокруг было слишком много людей. Он чувствовал себя намного лучше, когда они с Джибом вдвоем играли на лужайке. Бурджвик обогнул цистерну утопленника, стараясь не подходить к ней слишком близко. Вокруг нее собралась небольшая толпа, наблюдавшая за тем, как Клуни, встав на цыпочки, плевался и хватал ртом воздух. Бурджвик уже собирался спрятаться в близлежащем шатре для омовений, когда его перехватила Брееша.
— Вот ты где, — сказала она. Судя по ее блестящим глазам и красному носу, ей удалось наконец выпить бактериального пива, хотя она утверждала, что попробовала его еще в прошлом году. — Все собираются на обед. Пойдем за наш столик, иначе тебе придется сидеть с близнецами.
— Мортису это может не понравиться, — возразил Бурджвик. — Я лучше сяду с… — Бурджвик осекся. Он хотел сказать «С мамой и папой», и, судя по напуганному лицу Брееши, она это поняла.
— Да пошел этот Мортис со своим модным плащиком куда подальше, — сказала Брееша. — Он так увлечен самим собой, что даже не обратит на тебя внимания. Послушать его, так можно подумать, что сегодня его тридцатая Охота на доппеля, хотя на самом деле — всего лишь третья. — Она закатила глаза и снова надвинула на лицо свою белую, как кость, маску. — Пошли.
