Прежде чем я успела ответить ей, она заключила меня в теплые объятия. На мгновение у меня возникло желание воспротивиться этому ее проявлению доброты. Мой гнев был той невидимой ношей, которую я несла так долго, что уже не знала, как от нее избавиться. Но вместо этого я тоже обняла ее, причем так крепко, что сама этому удивилась, и, наконец, дала волю слезам. На этот раз я даже не стала вытирать их. Теперь здесь уже не было того, перед кем я не хотела плакать.
Гроза быстро прошла, и я решила не ждать автобуса, а дойти до гавани пешком. Так я могла лучше рассмотреть город. И хотя главные дороги поддерживались в хорошем состоянии, я заметила вздувшиеся панели и заросшие сады на боковых улочках. Я проходила мимо пустых домов, ожидавших переселенцев — правительство распорядилось заново покрасить их, но кирпичная кладка под свежим слоем краски уже начала разрушаться. В конце концов, их придется снести, и на их месте построят парковки.
Я пришла в гавань прямо в тот момент, когда солнце заходило за мост через реку Нигер, освещая его проржавевшие опоры. Мой город, как и весь остальной мир, постепенно распадался на части. Как ни странно, эта мысль принесла мне успокоение. Я подумала, что, возможно, зря многие из нас пытались вернуться в прошлое и стать такими, какими мы были до того, как Катастрофа разрушила наш мир. Возможно, нам нужно научиться жить в мире с собой и с той реальностью, которая окружала нас теперь. Возможно, спасение находится в наших собственных разбитых сердцах.
