Я оставила ее в покое. Собрала вещи и сложила их у ее дверей, написала некоторым знакомым, что с Бонни все хорошо, и она отсыпается, затем я посмотрела новости на своем телефоне и узнала, что один известный мужчина — тот, который активно выступал против сексуальных скандалов, направленных против других известных мужчин и вызвавших недавние недовольства (причем сексуальные скандалы, в которых были замешаны те известные мужчины, впервые были обнародованы еще в 1970-е и 80-е годы — не самое удачное время для людей, стремившихся добиться сочувствия общества) — так вот, как выяснилось, этот человек сам оказался далеко не безгрешным. Затем я чистила зубы и решила обойтись без зубной нити, а потом на меня навалилась такая усталость, словно из моего тела с громким бульканьем вытекла половина крови, вымывая всю энергию и адреналин, и я с трудом доползла до постели.
На следующее утро Бонни исчезла, ее комната выглядела так, словно по ней пролетел торнадо, большой чемодан тоже пропал. Прошло несколько дней, но от нее не было вестей, поэтому я решила позвонить ее родителям. Я вообще-то раньше не общалась с ними, но надеялась, что смогу найти какую-нибудь информацию о них среди ее счетов. Однако я так и не сделала этого. Бонни любила своих родителей и не хотела беспокоить их, но так же Бонни ненавидела своих родителей и не хотела впадать в еще большую зависимость от них, которая и так была почти стопроцентной, а в связи с обоими вышеизложенными фактами, она старалась не показывать им своих слабостей.
Несколько дней спустя Бонни написала мне сообщение и попросила не звонить родителям. Я ответила ей, что не звонила им, но собиралась, впрочем, если бы уж я решилась, то сделала бы это несколько дней назад, и вообще, где она, черт возьми, находится? Ответа не последовало. Ну что ж, если ей захотелось играть в эти игры, пускай играет. А пока квартира оказалась в полном моем распоряжении. Замечательно!
Тот раз, когда мы несли полную чушь
— По-прежнему никаких вестей?
В баре осталось только несколько человек из нашей компании. Подавленные и одинокие, как будто всех нас разом бросили любимые, с которыми мы состояли в полиаморных отношениях.
— Думаете, она забыла?
— Про свой день рождения?
— Или нашла занятие поинтереснее. Не хочу на нее наговаривать… но это в духе Бонни.
— Я сочувствую людям, родившимся в богатых семьях. По сути все, ради чего стоит жить, кажется им абсолютно никчемным. Понимаете, если жизнь вас ни к чему не подготовила, и вы не научились разбираться со всяким дерьмом, то со временем можете превратиться в человека, который постоянно меняет свои интересы, и рано или поздно ему все наскучивает, все теряет какую-либо ценность и смысл. И тогда приходит уныние.
— А я сочувствую самой себе.
— Проблема Бонни не в унынии.
— Верно, для нее главное, чтобы внешне все казалось милым и приятным.
— Да, — согласились мы все. А затем — началось…
— Когда пропадает ощущение всеобщего счастья и благополучия, она начинает злиться. Даже в ярость приходит. И это так странно видеть в человеке, который обожает все светлое и радостное.
— Нет… ее нельзя назвать деспотичной. Она не из тех тиранов, которые любят причинять боль и страдания. Она радуется, когда все люди счастливы. В особенности ее друзья.
— Но это совсем не то же самое, что помогать кому-нибудь стать счастливым.
— Все дело в том, что она получила при рождении все, ну вы понимаете, она белая, богатая, хорошенькая, и это сильно сказывается на ее поведении. Это как болезнь.
Пока остальные продолжали обсуждение, Филлида тихонько поинтересовалась, как у меня обстояли дела. Она единственная из присутствующих знала немного о ситуации, сложившейся на моей последней работе. Я там познакомилась с одним мужчиной, который продолжал работать в том месте. Его имя попало в онлайн-список мужчин, замешанных в нехороших историях. Однако с ним ничего не случилось. Как не случилось и со многими другими мужчинами из этого списка. Это было то самое «ничего», которое иногда сопровождается взрывами эмоций и ужаса, тревогой и гневными мыслями в духе: «Надо же что-то предпринять!», однако подобные мысли никогда никого не побуждают к действиям, а в конечном итоге все сходит на нет и ни к чему не приводит.
