– Здорово, высокоблагородие, – кивнул незнакомец, поднимаясь из-за стола.
– А…
Договорить сыщик не успел. Два корпусных утюга выросли по бокам, взяли крепко под руки и вынули ножи. Лыков покосился вправо-влево и счел за лучшее не дергаться. Ребята были калиброванные: сильные, уверенные и без особых примет.
– Да, я Красин, – подтвердил догадку коллежского советника прилизанный господин. – А ты Лыков. Давай поговорим.
– Я не против.
– А и ладно. Ты спрашивал обо мне у мальчишки, у Большакова. Что за интерес?
– Это из-за смерти Филиппова, – сдержанно пояснил сыщик.
– А подробнее?
– Подробнее служебная тайна.
Господин покосился на того, что слева, и детина без раздумий въехал полицейскому чиновнику под дых. Лыков сломался пополам и стал сползать на пол. На секунду ему показалось, что у него вырвали легкие…
– Не помирай, дедушка, за киселем побежали! – зло пошутил второй бандит.
Утюги подняли сыщика и поставили перед эсдеком. Пленника мотало, он с трудом держался на ногах.
– Повторяю вопрос, – противным голосом начал Красин. – Или хочешь, чтобы тебя тут забили до смерти? Выкинем трупяка в Обводный канал, завтра тебя отыщут… Ну?
Алексей Николаевич понял, что надо спасаться. Но как? Разве что удивить собеседника.
– Леонид Борисыч, что за манеры? – сказал он бодрым, слегка насмешливым тоном. – Ты себя не переоценил?
– Ну-ка, ну-ка?
– Ты мне, крысеныш, не нукай, молод еще. Думаешь, если в канале выловят полковника из Департамента полиции, тебе это с рук сойдет?
Сыщик почувствовал, как деловые разом ослабили хватку. Надо продолжать!
– В охранном отделении знают, кого я ищу. Обратно в Баку ты не доедешь, возьмут по дороге.
Красин, кажется, растерялся.
– Ребята, – обратился Алексей Николаевич к утюгам, – а вы знаете, что он сын тюменского исправника? Не много ли ему чести фартовыми командовать?
– Мне плевать, лишь бы деньги платил, – ответил левый.
– А если меня здесь убьют, ты как дальше жить собираешься, шильник? – делано рассмеялся Лыков. Ему было вовсе не до смеха, но очень хотелось уцелеть. – Мы за филера с живых не слазим. А за коллежского советника, как думаешь, что с тобой сделают?
Ребята отступили от сыщика на шаг, однако ножи не убрали. Правый обратился к Красину:
– Леонид, такого уговора не было!
– Да ладно дрефить, он у нас в руках!
Лыков сказал, неприязненно щурясь:
– Давай так. Я задам тебе вопросы и после этого отпущу. Вместе с бугаями. Или будет кровь: сначала, видимо, моя, а потом ваша, дураки.
Трое его противников молчали. Затем Красин поинтересовался:
– О чем спросишь-то? О Филиппове?
– Ну не о датском короле.
– А! Попробуем. Начинай.
– Ты аппарат его видел? – начал коллежский советник.
– Видел, и что?
– Хотел взять на вооружение партии?
– Допустим, – осторожно ответил эсдек.
– Почему не взял?
– А он не готов еще. Даже не прототип, так, игрушка.
– Но ведь можно довести до ума?
– Можно, – признал Красин. – И я даже знаю как. Но надо еще год и кучу денег в придачу. Нашей партии это неинтересно.
– То есть вы поговорили и разошлись ни с чем?
– Да, – кивнул боевик. – Я спросил с него записку, прочитал и убедился. Мишура, а не оружие. Пока не оружие.
– Где записка?
– Всеволоду отдал, у него спрашивай. Только мальчишка сейчас в Финляндию бежит, у него теперь долго ничего не спросишь.
– Ну вот и поговорили, – улыбнулся сыщик. Так улыбнулся, что все трое поежились. – Можно и расходиться. Пошли вон!
Красин не заставил его повторять дважды.
– Покараульте его пять минут и тоже валите. Только аккуратно, без крови!
И быстро вышел на улицу. Двое деловых остались и задумчиво посмотрели на пленного.
– Что, закурим? – спросил сыщик. – Так-то я некурящий, но могу вам по стакану табаку налить. Через пять минут разбежимся кто куда. Мне ваши глупые головы без надобности.
Бугаи переглянулись, и один сказал:
– Легавый, чеканутых тут нету. Так постоим, всухомятку. Ты токмо не дергайся.
– А то не поглядим, что полковник, – хихикнул второй, тот, что бил под дых.
– А тебя я запомнил, – рассердился сыщик. – Жди в гости!
– Приходи, – не смутился тот. – Дом Фредерикса, третий этаж. Буду ждать.
Доходный дом Фредерикса на Лиговском проспекте был знаменитым притоном. Его целиком населяли уголовные. Хозяин являлся министром Двора, и полиция стеснялась делать в его владениях облавы.
