Так что же произошло в Москве? Неужели отец Марины жив? Вывод напрашивался сам собой, более того, мне он представлялся единственным вариантом. Но сказать об этом Йоси я не мог. Думаю, он говорит со мной, уже выяснив все возможное по обычным каналам, и наверняка обсудил ситуацию с Рафи. И если тот сделал вид, что не догадался, откуда ветер дует, зачем мне бежать впереди паровоза? Марининого отца я не боялся. Он считал, что я способен защитить его дочь, а это для него самое главное. Это единственное, о чем он меня просил перед смертью. Смертью ли? Конечно, если он узнает, что я сделал из его дочери агента Моссада, мне точно несдобровать. Но знать он этого не может, а я ему точно не расскажу. Похоже, я уже стал считать Зусмана-Гонзалеса живым. Что ж, увидим…
На этом мы с Йоси и расстались. Я, конечно, пообещал подумать и постараться припомнить что-либо, затем минут десять разглагольствовал, приводя различные, совершенно сумасшедшие, варианты развития событий. Йоси, видимо, понял, что я чего-то недоговариваю и даже не пытаюсь этого скрыть. Вообще, конечно, это нездорово: один из принципов работы такой пары, как мы, – абсолютная открытость. И неважно, какой может стать правда: наша общая цель заключается в умении выходить из ситуации, а не искать правых или виноватых, а тем более наказывать. Мы не прокуроры. Но сейчас я не мог обнародовать свои предположения, прежде нужно было кое-что проверить, а потом уж видно будет, стоит ли рассказывать. В данном случае мои личные интересы и интересы моей организации не пересекались.
Проверить же свои предположения я мог только у Альвенслебена. Этот всегда все знает. Еще с нашей первой встречи, когда он меня фактически завербовал, я понял, что меня нашли и раскрутили именно из-за камня. Ведь я нашел связь между бриллиантом, немецкой разведывательной сетью на территории СССР, а затем и отцом Марины. Вся история вокруг камня выглядела абсолютно необычной, причем в ней было еще и нечто мистическое. Я догадывался, что камень этот играл какую-то роль в чем-то, служил ключом к чему-то. Но к чему, я знать не мог. В курсе мог быть только Альвенслебен с его не менее мистическим орденом Хранителей. Я почувствовал сильнейшее желание разобраться в той давней «бриллиантовой» истории. Значит, нужно встречаться с Альвенслебеном, но сначала нужно закончить московские дела.
Москва
ул. Рудникова, 13
24 апреля 2005 г., 15:00
Как бы я себя ни уговаривал, но встреча с куратором меня здорово встряхнула. Волей-неволей напрашивался только один вывод – «папаша» жив. Принципиально мне это не мешало, правда, все очень осложнялось. После нашей последней встречи его нельзя было не зауважать, а его отношение к Марине меня просто восхитило. Теперь я не возражал против родства с ним, но это опасно и неправильно, ведь он все равно уголовник. Я вообще-то тоже по другую сторону закона, но все же защищаю его. Хотя именно соблюдение закона и поставило меня вне закона. Важность защиты справедливости для меня равнозначна ценности собственной жизни, такой выбор я сделал давно и отменять его не собирался. В общем, и на связь с «папашей» я решил пока не выходить, хотя и знал, как это сделать. Мне нужно было разобраться с ролью камня, а для этого необходимо повидаться с Гансом фон Альвенслебеном. Но прежде всего – задание в лаборатории. Если операция удастся, то все русские «куклы» будут поражены. Конечно, россияне решат неожиданно возникшую проблему, но не раньше, чем через несколько месяцев, а пока мы получим абсолютное преимущество. Ведь все запланировано таким образом, что вставленный мною вирус будет только накапливать информацию, а вычислить его привычным методом не удастся. Только после нескольких провалов в Афганистане СВР заподозрит неладное, и ошибку в конце концов найдут, ведь у них очень сильные специалисты. Но мы будем знать все, что сочтем нужным, и, главное, сильно нарушим переправку наркоты из Афганистана в Европу. Хоть ненадолго, но мир станет лучше. Затем мне придется отправиться в Афганистан и попытаться продать уран. Хотя я и надеялся, что эту операцию отменят, но мои боссы именно таким образом хотели выявить истинных руководителей террористических организаций в этой проклятой Богом стране. Ведь шум вокруг «Аль-Каиды» явно раздут. Нет такой организации, даже простой перевод слова «Аль-Каида» означает «база». Да, есть такие деятели, как Бен Ладен. Да, создают они тренировочные лагеря для террористов. Но сами-то они ничего не делают, за ними только идеологическая и иногда материальная поддержка. Однако само существование международного террора – факт. И то, что кто-то его постоянно поддерживает, тоже не вымысел. Вот это мне и предстояло выяснить.
