После трагедии, случившейся два года назад в Вермонте, Питер начал замечать, что в нем постепенно развивается какая-то сверхчувствительность к звукам голосов в толпе. Не нарочно, даже не думая об этом, он постоянно слышал этот ужасный звук — омерзительное визгливое, поистине дьявольское хихиканье. Оно так и стояло у него в ушах. Вот и теперь, пробираясь сквозь респектабельную толпу к своему «ягуару», он опять слышал его. Он нарочно прокладывал свой путь как можно ближе к старому Сэму, его невестке и молодому игроку в гольф, с которым те беседовали, чтобы услышать их голоса.
— Имейте в виду, Пауэрс, я ставлю на вас, — гортанным голосом проворковала Сандра. — Смотрите, не подведите. Я жду сенсации.
В это мгновение она заметила Питера, скользнув по нему почти голодным взглядом темных глаз. У Питера осталось ощущение, будто его занесли в какую-то незримую картотеку. Красавица повернулась к старому Сэму и что-то сказала ему, чего Питер не смог расслышать. Сэм посмотрел на Питера и, слабо улыбнувшись, приветственно кивнул. Он был здесь хозяином. Зато Билли Пауэрс не проявлял ни малейшего интереса ни к кому, кроме Сандры.
— У меня есть шанс, — проговорил молодой профессионал, не обращая внимания на тот факт, что внимание Сандры несколько рассеялось. — Очень хороший шанс. Первый удар я нанес безукоризненно.
— Когда в детстве я обучался гольфу, Джим Барнз, помнится, любил говаривать: «Первый удар еще ничего не значит», — вставил старый Сэм.
— Да, но важнее всего задать ритм с самого начала, — возразил Билли Пауэрс, нахмурившись, так как заметил, что Сандра по-прежнему смотрит вслед удаляющемуся Питеру.
Укоренившаяся в нем с некоторых пор привычка внимательно разглядывать незнакомые лица, словно в поисках написанной на них вины, не покинула Питера и сейчас. Лица в Делафилде, похоже, делились на две категории: маски удовольствия и маски сосредоточенности. Болельщики, зрители, родственники и друзья игроков приехали сюда за удовольствием и намеревались получить его любой ценой. Их лица сияли улыбками, как начищенные чайники. Сосредоточенные лица принадлежали игрокам, озабоченным подготовкой к первому удару и стремлением выбиться в финал. Но среди всех этих масок Питер не видел тех, что искал, — лиц, на которых было бы написано замышляемое зло.
Он сел в «ягуар» и поехал в мотель «Маунтин вью». Ключом, который дал ему Чарли Рейнольдс, он открыл дверь домика под номером 7 и вошел. Одежда и вещи Рейнольдса валялись повсюду. Питер бросил на непримятую постель сумку, открыл ее, достал оттуда пиджак, брюки и темно-серый костюм и повесил все это на плечики в гардероб. Остальные вещи он распаковывать не стал, решив, что повоюет с Чарли за пространство чуть позже.
Последний час он чувствовал странное отвращение к истории, в которую втянулся. Его привели сюда гнев и сочувствие к девушке, ставшей жертвой надругательства двух отпетых подонков, таких же, как те двое на шоссе. Но теперь он вдруг ясно понял, что попал в самый центр какой-то частной интриги, в которой не было ничего симпатичного или привлекательного. Еще не услышав ни одной сплетни, он уже знал, что у Эллен Ландерс роман с Говардом Делафилдом, человеком, чья жена, как он понял, была такой же корыстной штучкой, как и все женщины, которых он встречал в последнее время. Такой ситуации он совсем не прогнозировал.
И все же смеющиеся подонки побывали здесь…
Питер глянул на часы. Он договорился с Эллен Ландерс на пять и теперь призадумался, стоит ли ему еще глубже вмешиваться в ее проблему. Прошлую ночь он почти не спал, поэтому сейчас, скинув пиджак, прилег на постель. Еще во времена службы во флоте он научился спать тогда, когда есть возможность. Так он поступил и сейчас. Его внутренний будильник сработал без пятнадцати пять.
Освежившись под холодным душем, он надел чистую рубашку и галстук, наполнил кисет табаком, влез в габардиновый пиджак и направился к машине.
Толпа на лужайках возле здания клуба и на террасе сделалась еще более многолюдной и шумной. Раньше обычного подавали коктейль. Питер краем глаза заметил, что кое-кто из игроков уже вышел на поле. «Интересно, — подумал он про себя, — многие ли из них знают о существовании девушки, подвергшейся надругательству всего в нескольких милях от этого центра всеобщего веселья?»
