– Как остальные?
– Банда в порядке, только разочарована немного. Майора пока не видел, – он пожал плечами. – Может, она меня избегает.
– Ей здорово досталось.
– Не сильнее, чем нам, правду сказать. Она могла даже не запомнить случившееся.
– Как… может человек поверить, что его не существует?
Шпиндель покачал головой.
– Бейтс не верила. Знала. Как факт.
– Но как?..
– Представь индикатор заряда на приборной панели автомобиля. Иногда контакты ржавеют. Индикатор стоит на нуле, и ты думаешь, что аккумулятор сел. А как иначе? Ты же не можешь вручную пересчитать электроны.
– Хочешь сказать, в мозгу стоит экзистенциометр?
– В мозгу стоят самые разные индикаторы. Ты можешь знать, что слеп, когда на самом деле видишь; и можешь знать, что видишь, когда слеп. И – да, ты можешь знать, что тебя не существует, когда это не так. Список длинный, комиссар. Синдром Котара, синдром Антона-Бабинского, «дамасская болезнь». Это для начала.
Он не сказал о ложной слепоте.
– На что это было похоже? – спросил я.
– Что? – Хотя Шпиндель прекрасно понял, что я имею в виду.
– Твоя рука… словно действовала сама по себе. Когда потянулась к батарее.
– О нет. Ты сознания не теряешь, просто… чувствуешь, и все. Чуешь, куда потянуться. Отделы мозга играют друг с другом в шарады, а? – Он махнул рукой в сторону кушетки. – Слезай. Я уже насмотрелся на твои гнилые кишки. И пригони сюда Бейтс, если найдешь, где она прячется. Должно быть, строит новые полки на фабрике.
Дурные предчувствия мелькали на его лице словно блики.
– Ты ей не доверяешь.
Он хотел возразить, но вспомнил, с кем говорит.
– Не лично ей. Она – просто… человеческий центр управления механической пехотой. Электронные рефлексы, подчиненные синапсам. Догадайся сам, где находится слабое звено.
– По-моему, там внизу, на «Роршахе», все звенья слабые.
– Я не о «Роршахе», – уточнил Шпиндель. – Мы спускаемся туда. Что помешает им подняться сюда?
– Им?
– Может, они еще не приехали, – согласился он. – Но, когда появятся, держу пари, мы столкнемся с чем-то покрупнее анаэробных микробов.
Я промолчал, а он продолжил, понизив голос:
– И в любом случае, ЦУП в принципе не знал о «Роршахе». Они думали, что отправляют нас туда, где всю грязную работу можно поручить роботам. Но дело в том, что начальство не переносит, когда некем покомандовать, понимаешь? Не может признать, что пехтура умнее генералов. Так что ради политики в нашей обороне проделали дыру – это не то чтобы свежая новость, – и хоть я не солдат, но мне такая стратегия разумной не кажется.
Я вспомнил, как Аманда Бейтс принимала роды своих дронов. «Я скорее предохранитель…»
– Аманда… – начал я.
– Мэнди мне нравится, славная зверюшка. Но, если мы идем полным ходом на поле боя, я не хочу, чтобы мою жопу прикрывала сеть со слабым звеном.
– Если тебя окружает рой машин-убийц – может…
– Да, это я слышал много раз. Нельзя доверять машинам! Луддиты обожают талдычить о компьютерных сбоях и о том, сколько нечаянных войн можно было бы предотвратить, если бы окончательное решение принадлежало человеку Но вот что забавно, комиссар: никто не вспоминает, сколько войн было начато намеренно и именно по воле человека. Ты все пишешь свои открытки в вечность?
Я кивнул, даже не поморщившись про себя. Таков уж он есть.
– Можешь к следующей приколоть эту беседу. Может, от нее даже будет прок.
* * *
Представь себе, что ты в плену.
Придется признать – сама напросилась. Ты ломала «железо» и рассеивала биозоли восемнадцать месяцев подряд; это по любым меркам достижение. Карьера реалиста-саботажника долгой не бывает, рано или поздно всех ловят.
Так было не всегда. Когда-то у тебя теплилась надежда тихо выйти на пенсию, но потом из плейстоценовой эпохи вытянули вампиров и – силы небесные! – поставили баланс сил с ног на голову. Эти суки любого опережают на десять шагов. Что неудивительно: в конце концов, кровососы рождены для охоты на людей.
В старом учебнике по популяционной динамике, совсем древнем, чуть ли не XX века, есть одна запомнившаяся тебе строчка. В твоем ремесле эта фраза является чем-то вроде мантры, почти молитвы. «Хищник бежит за едой, – гласит она. – Жертва бежит от смерти». Вывод напрашивается следующий: обычно добыча ускользает от хищника за счет лучшей мотивации.
