Конечно, испытать такое надо самому и вживую. Роберт Паглиньо знал вампиров до последней молекулы – теоретически, но так и не понял их, хотя держал в голове все биотехнические параметры. Он позвонил мне перед отлетом, чем немало меня удивил. Когда объявили состав экспедиции, надсмотрщики блокировали все личные вызовы, кроме внесенных в «белый список». Я забыл, что Паг в него входит. После Челси мы не общались, и я уже оставил надежду когда-нибудь снова с ним встретиться.
Но он позвонил.
– Стручок, – Паг неуверенно улыбнулся, вызывая на разговор.
– Рад тебя видеть, – ответил я. Ведь в подобных ситуациях принято так говорить.
– Ну… я видел твое имя на плахе. Для исходника ты здорово поднялся.
– Не слишком.
– Твою мать, да ты теперь – авангард человечества! Наша первая, последняя и единственная надежда перед лицом неведомого. Ты их всех сделал! – Паг с постановочным восторгом вскинул сжатый кулак.
Краеугольным камнем в жизни Роберта Паглиньо стало желание всех сделать, и, надо сказать, оно пошло ему на пользу, а недостатки естественного происхождения он преодолел с помощью модификаций, хирургических улучшений и невероятной безжалостности. В мире, где человечество беспрецедентными темпами становилось излишним, мы оба хранили статус другой эпохи: профессиональных работников.
– Теперь тобой будет командовать вамп, – прокомментировал он. – Как говорится, клин клином вышибают.
– Наверное, хотят, чтобы мы попрактиковались. Ну, чтобы с настоящими чужаками было полегче.
Паг рассмеялся. Понятия не имею, почему. Но на всякий случай улыбнулся в ответ. Мне было приятно снова его видеть.
– Ну и какие они в жизни? – спросил Паг.
– Вампиры? Не знаю. Вчера первого увидел.
– И?
– Трудно читается. Порой кажется, что он не осознает происходящее вокруг, словно… уходит в свой воображаемый мирок.
– Еще как осознает! Эти твари такие сообразительные, что дрожь пробирает. Ты знаешь, что они могут одновременно удерживать в сознании оба аспекта кубов Неккера?
Термин показался знакомым. Я запросил подсказку и увидел миниатюру знакомой проволочной рамки:
Теперь я вспомнил: классическая зрительная иллюзия. Иногда заштрихованной кажется передняя сторона, иногда – задняя. Куб переворачивается в зависимости от взгляда.
– Мы с тобой видим куб или так, или иначе, – продолжил Пат. – Упыри видят его обоими способами одновременно. Представляешь, какое это им дает преимущество?
– Недостаточное.
– Туше! Но, послушай, они не виноваты, что в малых популяциях нейтральные признаки фиксируются.
– Я бы не назвал крестовый глюк нейтральным признаком.
– Поначалу он был именно таким. Много ли прямых углов ты видишь в природе? – Паг махнул рукой. – Хотя не в них дело. Суть в том, что они способны на то, что для нас, людей, неврологически невозможно. Скажем, одновременно воспринимать множественные картины мира. То, что мы вынуждены прорабатывать шаг за шагом, вампы замечают с первого взгляда, им не нужно об этом думать. Ты ведь знаешь, что ни один обычный человек из исходников не сможет с ходу перечислить все простые числа между единицей и миллиардом? В старые времена на такое были способны только редкие аутисты.
– Он никогда не пользуется прошедшим временем, – пробормотал я.
– А? Это… – Паг кивнул. – Вампиры не воспринимают прошедшего времени. Для них это другая ветка реальности. Они не вспоминают прошлое, а переживают его заново.
– Вроде явственных воспоминаний после травмы?
– Только без травмы, – Роберт поморщился. – По крайней мере для них.
– Выходит, это твой нынешний конек? Вампиры?
– Стручок, вампиры сейчас – Конек с большой буквы «ка» для любого, у кого в резюме есть хотя бы одна приставка «нейро». Я лишь делал пару статей по гистологии. Рецепторы распознавания образов, светоизбирательные фоторецепторы, фильтры информационного приоритета[18]. В общем, про их глаза.
– Ага, – я поколебался. – Выводят из равновесия, знаешь ли.
– А то! – Паг понимающе кивнул. – Это их тапетум[19] дает такой отблеск… Жуть!
Он помотал головой, явно впечатленный моим замечанием.
– Ты не видел их живьем, – заключил я.
– В смысле во плоти? Да я бы отдал за это левое яйцо. А что?
