Но это – отступление. В данном случае нас интересует коллизия «варяги и Владимир». Тот, первый, которого потом назвали Святым.
Убив Ярополка и утвердившись на киевском престоле, Владимир решил, что наемникам теперь можно и не платить. Выгнал их в Византию (в летописи – они сами попросились: «Обманул нас, так отпусти в Греческую землю»), прежде послав византийскому императору предупреждение: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного».
Разумеется, и этот поступок князя не красит. Но Владимир, сам потомок варягов, видимо, знал, как следует обращаться с этой братией.
Одним словом, ясно, кто такие были варяги, как относились к варягам славяне и кем они были для славян в 980 году.
Да, Новгород, как и любой другой город, мог позвать на правление кого-то со стороны. Допустим, новгородцы были дикими, темными. А рядом – цивилизованные варяги. Вот и решили новгородцы поступиться суверенитетом ради приобщения к прогрессу – и припали к роднику варяжской цивилизации.
Многие так считали. Почти большинство. В том числе, например, признанный наш историк Василий Осипович Ключевский: «Где и как среди разноплеменного населения нашей равнины могла загореться искра государственной, исторической жизни? Эта искра была принесена со стороны. Варяжский элемент вошел живой, освежающей струей в эту неподвижную бесцветную массу».
Итак, мы – «неподвижная бесцветная масса», в которую варяги внесли «искру государственной, исторической жизни».
Обидно, да? Но, в принципе, могло быть правдой. При изначальном условии – дикости новгородцев и высокоцивилизованном государстве варягов.
В действительности все обстояло ровно наоборот.
В IX веке у варягов не было никакого государства.
А с другой стороны, Новгород, государство с высокой культурой и цивилизацией, имеющее свои колонии. В XI веке (более ранние берестяные грамоты не сохранились) не бояре, князья или монахи, а простые горожане обменивались письмами, их бытовая тема говорит о широкой грамотности, о распространенности письменного общении.
И логично ли, что представители цивилизованного Новгородского государства пришли в буйную, дикую ватагу и позвали ее главарей «княжить и владеть нами»? Это все равно что в XVII веке вольный купеческий город Гамбург позвал бы правителем атамана из Запорожской Сечи.
Обратим внимание, что речь идет о самом вольнолюбивом городе древней и средневековой Руси. Новгородцы никогда не терпели у себя княжеского всевластия. Поэтому сыновья великих киевских князей шли сюда с большой неохотой. Новгородцы даже Александра Невского не признавали. А тут – полное раболепие и унижение, да еще и перед варягами.
Кстати, одно из первоначальных значений слова «варяг» – «наемник».
Была рознь. Это очевидно. За власть в Новгороде боролись, видимо, две партии. Партия Вадима Храброго и партия некоего Гостомысла. Исторически личность его не установлена, по легенде, он считается новгородским посадником. Легенда эта широко пошла от историка Татищева, который даже родословную Рюрика вывел от Гостомысла. При этом Татищев ссылается на летописи, которых нет. То ли придумал, то ли пропали те летописи. Татищев в научном мире пользуется более чем сомнительной репутацией.
Л.Н. Гумилев предполагает, что Гостомысл – вовсе не имя, что это была скорее партия «гостомыслов», то есть людей, симпатизирующих иноземцам, гостям. Вот они-то, гостомыслы, и наняли варягов, чтобы установить свои порядки.
А дальше все пошло, как часто бывало и бывает в истории. Наемники, почувствовав свою силу и слабость мирного города, просто-напросто захватили власть в Новгороде. И когда два года спустя, в 864 году, Вадим Храбрый поднял восстание, жесточайшим образом расправились с ним и его сторонниками.
«Оскорбишася новгородци, глаголюще, яко быти нам рабом и многа зла всяческа пострадати от Рюрика и ради его… Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев советников его» (Никоновская летопись).
Вслед за Новгородом варяги захватили власть и в других русских городах.
