- Откуда говядина? - спросил он тем тоном терпеливого мученика, который мама не выносила хуже всякого крика. - На рынке брали?
- В ювелирном магазине, - тихо сказала мама, продолжая есть.
- Почему мы кур не едим? - с плаксивой настойчивостью продолжал отец. - Я ведь, кажется, просил. Умолял. Почему?
Мама, не поднимая глаз, тихо сказала:
- Завтра на обед будет курица.
- Не "завтра будет", а нужно, чтобы была вчера, и сегодня и завтра, вот чего я добиваюсь.
- И вчера была курица, - сказала мать еще тише, стараясь не рассердиться.
Отец вздохнул и вдруг, видимо совершенно позабыв, о чем только что спорил, наложил опять высокую кучку хрена на кусочек мяса и, подправляя с боков, чтоб она не осыпалась, задумался опять так, будто вовсе из-за стола ушел.
Лева слушал во все уши, стараясь понять, что тут к чему. Он давно уже чувствовал: что-то назревает, какая-то перемена в жизни семьи, но никто ничего вслух не говорил, да похоже было, что отец с матерью сами чего-то ждали, не зная еще ничего толком...
После обеда Лева вышел во двор покормить Полкашку и сидел на корточках около его миски, теребя и поглаживая его мягкие уши, пока тот, виляя хвостом, чавкал, выхватывая из похлебки кусочки повкусней.
Мама, стоя у открытого окна на кухне, говорила Агриппине Петровне, домработнице:
- ...раз он хочет, пускай. Пускай хоть всех перережем, ни одной не останется. И то люди смеются: живем в городе, а кур развели, как на птицеферме...
"Что бы это могло значить? - соображал Лева. - Почему кур?.."
А несколько дней тому назад было тоже странное дело: приходил лучший в городе печник Савелий Георгиевич, которого отец долго заманивал и уговаривал переложить печь в столовой. А когда Савелий наконец пришел и Лева успел радостно сообщить приятелям, что научится сам класть печки, отец вдруг объявил, что ничего еще не решено с печкой, надо подумать, торопиться некуда, и Савелий, своенравный и гордый, как все отличные мастера, обидевшись, ушел.
А вот теперь вторую неделю идет резня хороших племенных кур, которых отец в свое время собирал по штуке и по паре в разных местах и резать ни за что не позволял...
Кур во дворе заведующего райфинотделом Ефима Ефимовича Подрезова было уже больше тридцати штук и все прибавлялось. Только за последнее время, когда началось на них непонятное гонение, число их стало быстро убывать.
Правда, судьба кур Леву не очень волновала. Другое дело петух Кузька.
Кузька был безобразник в вечный преступник среди молодых петушков и то и дело попадал под угрозу смертной казни. Был он задористый петушонка, голенастый, тощий и совершенно бесстрашный.
Не кто иной, как Кузька, вскочил однажды через окно на висячую лампу и, вцепившись в шелковый абажур, раскачивался по всей столовой, хлопая крыльями. Он любил вскакивать на стол и мог прямо из-под рук выклевать печенье или, стуча клювом, начать нахально прибирать прямо с тарелки зеленый горошек, а когда его выгоняли, кудахтал не с глупым куриным испугом, а с громким возмущением и через минуту возвращался, полный энергии и самонадеянности, на прежнее место, откуда его только что прогнали.
Вот и теперь Кузька вертелся около самой Полкашкиной миски, ловчась выхватить из-под носа кусочек. Отчаянный, задиристый, никому, кроме Левы, не дающийся в руки. Как можно допустить, чтоб приятель Кузька угодил в куриную лапшу наравне с безмозглыми толстухами молодками?.. Нет, надо что-нибудь сообразить, размышлял Лева...
Каждый понимает, что сбегать в лавку купить, скажем, спички, коробку синьки или пачку стирального порошка - не слишком привлекательное поручение. Но когда посылают бегом принести две банки крабов, две банки судака в томате, и еще чего-нибудь по собственному выбору, и каких-нибудь конфет, и печенья получше - это другое дело.
Лева вприпрыжку выскочил на улицу. Две головы - Сеньки и Юрки - разом, как два петрушки, возникли над забором соседнего двора, едва раздался знакомый скрип Левиной калитки.
- Лева, куда? - окликнул Юрка.
- В "Гастроном".
- А за чем послали? - с интересом осведомился Сенька.
- Вы меня не сбивайте, в голове во какой список... - озабоченно сказал Лева и показал руками "список" в полметра длиной.
