Как бы бояре иной раз ни проявляли свой норов, в отличие от западноевропейских баронов они становились под знамена князя и защищали все княжество. Напоминаю, бароны защищали только свои собственные замки.
Проблему боярского ханства решило монголо-татарское нашествие: большая часть политической элиты погибла в сражениях. Создавшаяся пустота тут же заполнилась представителями низших слоев общества, например теми же дворянами. Кстати, последние не занимались пустыми рассуждениями, а выполняли все поручения князя. Лояльность дворян намного превышала лояльность бояр. Последние без конца спорили о том, кто здесь самый знатный.
Лояльность стала тем критерием, на основе которого русские земли собирались вокруг Москвы. Кстати, объединение русских княжеств совпало с процессом полного разгула феодальной раздробленности в Орде. Впрочем, окончательно от татар наши предки избавились при Иване Грозном, хотя набеги на наши рубежи бывали и позднее.
Если мы продвинемся по ленте исторического времени много дальше и остановимся на правлении Алексея Михайловича, наш взгляд зацепится за приказы. Приказы были предками современных министерств и ведомств. Так иноземный приказ ведал дипломатическими отношениями, разбойный – ловил неблагонадежных…
Вот где процветала бюрократия! Выражаясь современным языком, персонал приказа бесконечно брал взятки за продвижение дел. Боярин, стоявший во главе приказа, знал в лицо каждого подьячего. Последние деловито сновали с гусиными перьями, выполняя распоряжения приказного дьяка.
Если боярин сомневался в лояльности своего человека, то разговор был коротким. Подозреваемого волокли в особое помещение, где его вешали на дыбу, пороли плетьми, нещадно жгли над огнем… Несчастному выбивали зубы и не кормили несколько дней. Да, в презумпцию невиновности тогда не верили… Подчиненному дорого стоило отсутствие внешних признаков лояльности.
А ежели царь-батюшка сомневался в думном боярине? Бедный боярин! Особенно усердствовал в этом царь Иван IV Васильевич, по прозванию Грозный. Он такие пытки изобрел…
Вопрос лояльности был особенно актуален в неспокойное в политическом отношении время. Так эпоха дворцовых переворотов породила в обществе дикую подозрительность друг к другу. Достаточно было нахмурить брови при появлении венценосной особы, чтобы человека поволокли в пытошную. Плетьми секли и дворян, и простых людей. Даже сенаторы не чувствовали себя в безопасности. Они могли в любой момент оказаться на дыбе… А если арестовывали сенатора, аресту подлежали все его канцелярские служащие. Вот так опасна была работа обыкновенного чиновника в престижном месте.
Еще примерно через столетие всех чиновников поделили на классы, установили им оклад и подробно расписали круг обязанностей. И как-то само собой фрак вытеснил мундир, дворяне стали стремиться не к военной службе, а к светской карьере в канцелярии министерства.
Военная служба, которой так гордились родовитые предки дворян, теряет свою привлекательность, становится скучной. Гораздо интереснее делать карьеру в свете: здесь ты на виду у начальства и ясно видишь свою перспективу.
Карьера чиновника зависела больше от связей в обществе, чем от умственных способностей, но умные и предприимчивые всегда находили лазейки.
Однако чиновники Российской империи при высокой степени лояльности отличались крайней леностью. Они не желали заниматься самообразованием и не приветствовали в делопроизводстве креативного подхода. Напротив, все по форме и по строгой инструкции. Шаг вправо, шаг влево приравнивается к нарушению лояльности. Все дело было в том, что столоначальники отделов были людьми консервативными, даже ретроградами. Сначала молодежь учили повиноваться начальству и только потом – думать. Свободомыслящего человека считали опасным, за ним следила полиция или, хуже того, третье отделение канцелярии императора, даже если все свободомыслие подозреваемого заключалось в том, что он не так перья точил.
О том, насколько российская знать тех лет была лояльна императору, говорит тот факт, что после провала восстания декабристов ни один родитель не спас своего сына. Как бы ни кипели отцовские чувства, верноподданные приводили детей покаяться к Его величеству. И тем не менее Николай I опасался мести.
