— В чем? В том, что случилось с Кристой Стоквелл?
— В другом. Я о другой вине говорю.
— О какой? — поморщилась Уэнди.
— Как вы не понимаете? Фарли ходил по шлюхам. Он страшный бабник, все это знали. Стив пользовался своей врачебной лицензией: нелегально продавал и выписывал рецептурные лекарства. Спросите полицию — там давно за ним следили, только поймать не могли. Я их не подставлял, я их раскрыл.
Замолчали — тяжело, напряженно. Уэнди почувствовала, как ее трясет.
— А при чем здесь Дэн?
Дыхание Фила сбилось.
— Вот затем я и пришел.
— Никак не могу взять в толк. Вы только что сказали: Фил — бабник, Стив — наркоторговец…
— Да.
— Возникает очевидный вопрос: Дэн в самом деле педофил?
— Хотите знать правду?
— Нет. Лучше солгите. Вы его подставили, чтобы свершилось правосудие?
— С Дэном, — медленно проговорил он, — все пошло не так.
— Пожалуйста, скажите наконец прямо — педофил или нет?
Фил посмотрел куда-то влево, собрался с духом и произнес:
— Не знаю.
Такого ответа Уэнди не ожидала.
— То есть как?
— Когда я готовил ему ловушку, сомнений не было. Но теперь не уверен.
У нее голова пошла кругом.
— Я уже ни черта не понимаю. Объясните.
— Если помните, я обращался к Фарли и Стиву. Помочь они не пожелали.
— Помню.
— Тогда я навестил Дэна. — Фил переложил пистолет в другую руку.
— И как?
— Зашел в его жалкий домишко… Зачем я вообще вспомнил о Мерсере? Чем он мог выручить? Денег — ноль, работал с бедными… Так вот, Дэн предложил пива. Я взял. Потом объяснил, что со мной случилось. Он слушал, сочувствовал. А когда я закончил, посмотрел мне в глаза и говорит: очень рад, что я заглянул. Почему, спрашиваю. Оказывается, все эти годы Дэн ходил к Кристе Стоквелл. Я был потрясен. И тут он рассказывает, как было на самом деле.
Уэнди поняла. Догадалась, о чем промолчала Криста Стоквелл.
«Что сказал Дэн, когда пришел в первый раз?»
«Это останется между нами».
Она посмотрела Филу в глаза:
— Пепельницу бросил Дэн.
— Да. Увидел, как я прячусь за кровать. Остальные — Фарли, Стив, Кельвин — выскочили и уже сбегали по лестнице, когда Криста протянула руку к выключателю. Дэн хотел отвлечь ее и бросил пепельницу.
— Попал в зеркало, осколки полетели в лицо…
— Да.
Уэнди вообразила ту сцену, затем представила признание Дэна — и Кристу. Всего лишь студенты, игравшие в охоту за трофеями. Неужели прощение далось так просто? Возможно, Кристе — да.
— Долгие годы вы ничего не знали.
— Не знал. Ведь Дэн обманывал. А теперь объяснил почему. Мол, бедняк, боялся потерять грант и лишиться образования. Мне бы ничем не помог, а себя бы погубил — какой смысл?
— Вот и помалкивал.
— Решил, как остальные: у Тернбола деньги, семья, связи — откупится. Поэтому не сказал ни слова, позволил мне взять на себя вину за то, что натворил сам. Ну понимаете? Не такой уж Дэн невинный. По сути, ответственности на нем больше, чем на других.
Уэнди представила, в какую ярость пришел Фил, узнав, что заплатил за преступление Дэна.
— Но растлителем малолетних-то он не был?
Фил задумался.
— Полагаю, не был. По крайней мере сначала.
Уэнди попробовала раскопать смысл в его словах и тут вспомнила Хейли Макуэйд.
— О Господи. Что ж вы наделали?
— Да, я — конченый человек. Если во мне и было хорошее, то теперь уже нет. Все месть. Месть съедает душу. Не стоило открывать ту дверь.
Уэнди перестала понимать, о какой двери он говорит — о той, в доме шефа студслужбы, или о той, что привела к ненависти и жажде мщения. Вспомнила слова Кристы: «Когда поглощен ненавистью, теряешь все остальное».
Однако они еще не закончили. Оставалось прояснить историю с Хейли Макуэйд.
— Когда Дэн избежал наказания, то есть когда его отпустила судья…
Улыбка на лице Фила напугала ее.
— Продолжайте. Вас интересует Хейли Макуэйд, правда? Хотите знать, при чем тут эта девочка? — Не дождавшись ответа, он произнес: — Ну так вперед — задавайте свой вопрос.
Лицо Фила стало спокойным, почти умиротворенным.
— Да, я навредил им. Но нарушил ли закон? Вряд ли. Нанял девушку, которая соврала о Фарли Парксе и подыграла в деле Дэна. Это преступление? Скорее, мелкий проступок. Представился в чате кем-то другим… А вы разве нет? Говорите, Дэна освободила судья — ну и что? Я не собирался непременно отправлять их всех за решетку. Им полагалось лишь страдать. Так и вышло, согласны?
