— Пожалуй, и то и другое.
— Надеетесь получить прощение?
— Надеюсь получить ответы.
— Хотите мое мнение?
— Да.
— Я неплохо знала Дэна.
— Похоже на то.
— Вот за этим столом мы обсуждали все. Он рассказывал о работе, о том, как встретил Дженну, о том, как винил себя в развале брака, о том, как сохранил дружбу с женой. А еще о своем одиночестве — тут мы хорошо друг друга понимали.
Уэнди ждала. Криста поправила очки, словно желая взглянуть гостье прямо в глаза.
— По-моему, Дэн Мерсер не был педофилом. И по моему, никого не убивал. Да, Уэнди, я считаю, что вы погубили невинного человека.
Выйдя из темной кухни на лужайку перед домом, Уэнди заморгала и стала смотреть на студентов, гулявших по солнечной улице. Они проходили тут каждый день, но, вероятно, не догадывались, какая тонкая линия отделяет их от женщины со шрамом.
Уэнди постояла еще немного, подставив лицо лучам, но глаз не закрывая. Потекли слезы. Черт возьми, как хорошо.
Криста Стоквелл простила своих обидчиков. Уэнди отогнала напрашивавшиеся выводы и параллели с ее собственной историей и задала себе более актуальный вопрос: если главная жертва простила и забыла, то кто не смог?
Заглянула в телефон — снова сообщения от журналистов. Даже прослушивать не стала. Пропущенный вызов от Попса. Перезвонила. Тот взял трубку мгновенно.
— Толпа журналистов — идут один за одним.
— Знаю.
— Понимаешь, почему я против запрета на оружие?
Кажется, впервые за целую вечность Уэнди рассмеялась.
— Так чего им надо?
— Кто-то распускает обо мне слухи.
— Например?
— Например, о том, что я сплю с боссом. Ну и тому подобное.
— Им-то какое дело?
— Видимо, какое-то есть.
— А это правда?
— Нет.
— Черт.
— Н-да. Сделаешь одолжение?
— Вопрос риторический.
— Я тут крепко влипла. Похоже, за меня взялись.
— Зато я вооружен до зубов.
— Не понадобится, — ответила она, рассчитывая, что Попс шутит. — И все-таки увези Чарли куда-нибудь на пару дней.
— Думаешь, он в опасности?
— Надеюсь, нет, однако по городу поползут слухи, и в школе ему не дадут прохода.
— Ерунда. Переживет пару насмешек — парень не хлипкий.
— Не надо ему сейчас проявлять силу.
— Ладно-ладно. Устрою. Съедем в отель.
— Только выбери место поприличнее — без почасовой оплаты и зеркальных потолков.
— Все понял, не беспокойся. Понадобится помощь…
— Конечно, не вопрос.
— Поосторожней там. Я тебя люблю.
— И я тебя.
Затем Уэнди еще раз набрала номер Вика. Не дозвонилась. Этот гад начинал злить. Куда теперь? Она уже знала тайну принстонской пятерки, хотя до сих пор не понимала, почему все закрутилось двадцать лет спустя. И этот вопрос следовало кое-кому задать.
Филу.
Телефон не отвечал. Пустая трата времени. Уэнди поехала домой к Тернболам. Дверь открыла жена Фила.
— Его нет.
— А вы знали?
Шерри промолчала.
— Знали о Принстоне? О том, что там произошло?
— С недавнего времени.
Уэнди хотела задать следующий вопрос, но осадила себя — не важно, когда и какие именно подробности выяснила Шерри. Следовало поговорить с Филом.
— Где он?
— С «Клубом отцов».
— Не предупреждайте его, хорошо? — Пришло время доставать кнут. — Если предупредите, опять приеду к вам домой, только буду очень злая, прихвачу камеры, других репортеров и подниму такой шум — ни соседи, ни ваши дети в стороне не останутся. Вы меня поняли?
— Изложили вполне доступно.
Уэнди не желала грозить этой женщине, но вранья и бестолковых поездок с нее хватило.
— Не переживайте, звонить ему не стану.
Уэнди собралась уходить, когда Шерри прибавила:
— И еще кое-что.
— Да?
— Он очень ранимый. Вы с ним побережнее.
Уэнди хотела заметить, что ранить Кристу Стоквелл труда не составило, но передумала — все-таки не у себя дома.
Она доехала до «Старбакса» и оставила машину у паркомата с надписью «Только монеты по 25 центов». Таких не нашлось. Жаль. Значит, снова рисковать. Опять подкатили слезы. Постояла у дверей, взяла себя в руки.
Компания была тут как тут: Норм, он же Тенефлай, при полном рэпперском параде, Дуг в белом теннисном костюме, Оуэн с ребенком, Фил в пиджаке и при галстуке — даже теперь, даже в этот час. Все они, тесно облепив круглый стол и склонив головы, шептались. Судя по языку жестов, дела обстояли скверно.
