— Поначалу?
— Да. Хотя какое «поначалу» — со свадьбы прошел примерно год, когда я спросила снова. Дэн сказал: «Не беспокойся, ерунда». Но меня распирало от любопытства. И как-то в субботу я решила пойти за ним.
Дженна умолкла и чуть улыбнулась.
— А дальше?
— Никогда никому не говорила. Даже Дэну.
Уэнди отпила кофе и устроилась поудобнее.
— Да и рассказывать-то не о чем. Ехала следом час или полтора, чувствовала себя дурой. Он свернул к Принстону, оставил машину в городе, заглянул в кофейню, посидел там минут десять. Один. Я ждала — сейчас явится другая женщина, какая-нибудь сексапильная профессорша — очки, черные волосы и все такое. Никого. Допил кофе, пошел дальше. Сама понимала: следить за Дэном — дикость. Ведь я любила этого человека, даже не представляете как. Но тот темный закоулок в его душе — помните? Теперь вот прячусь, не попадаюсь на глаза, а сама чувствую: еще немного — и узнаю наконец правду. И мне страшно.
Дженна снова отпила кофе.
— Так куда он ходил?
— В двух кварталах, в самом центре преподавательского района, стоял симпатичный викторианский дом. Дэн постучал, вошел, пробыл там час, потом вернулся в город, сел в машину, поехал обратно.
Администратор сообщил семейству, что заселение не раньше четырех, и ни в какую не хотел пускать раньше.
— Кому принадлежал дом?
— Вот это самое забавное: шефу службы по делам студентов, Стивену Слотнику. Он тогда уже развелся и жил с двумя своими детьми.
— Что Дэн у него забыл?
— Понятия не имею. Никогда не спрашивала. Вот и вся история. Я о ней больше не заговаривала. Главное — не интрижка. Секрет какой-то. Захотел бы — рассказал.
— Он так ничего и не объяснил?
— Нет.
Они стали пить кофе, задумавшись каждая о своем.
— Вам не в чем себя винить, — сказала Дженна.
— Я и не виню.
— Дэн умер. В одном мы сходились: не верили в загробную жизнь. Умер — значит умер. И плевать бы хотел на возвращение доброго имени.
— Не этого я хочу.
— Тогда чего?
— Черт меня знает. Наверное, ответов.
— Иногда самый очевидный ответ и есть верный. Вдруг все правы насчет Дэна?
— Возможно. Но это не решает одну из главных загадок.
— Какую?
— Зачем он ходил к шефу студслужбы своей альма-матер?
— Без понятия.
— А вам самой не интересно?
Дженна призадумалась.
— Хотите выяснить?
— Да.
— Эта его тайна могла разрушить наш брак.
— Вероятно.
— А могла быть совершенно ни при чем.
— Еще вероятней.
— По-моему, ту девочку убил Дэн.
Уэнди ничего не ответила, но продолжения не услышала. Признание лишило Дженну сил — она облокотилась о спинку кресла и застыла, не в состоянии пошевелиться.
Через некоторое время Уэнди сказала:
— Возможно, и так.
— Но вы все равно хотите разузнать про шефа студслужбы?
— Да.
Дженна кивнула.
— Если что-нибудь выясните — расскажете?
— Конечно.
По дороге от лифта к кабинету шефа Уэнди прошла мимо новой ведущей Мишель Файслер, работавшей в своем офисном боксе в окружении фотографий Уолтера Кронкайта, Эдварда Мерроу и Питера Дженнингса.[22] Невольно подумалось: «Ой-ей».
— Привет, Мишель!
Та, на секунду оторвав пальцы от клавиатуры, едва взмахнула рукой. Уэнди посмотрела на экран из-за ее плеча. «Твиттер». Кто-то написал: «На прошлой передаче ваши волосы выглядели потрясающе». Мишель переслала сообщение, добавив: «Новый кондиционер. Подробности позже. Следите за новостями!»
Эдвард Мерроу, безусловно, гордился бы.
— Как тот парень с простреленными коленями? — спросила Уэнди.
— Да, история в вашем духе.
— То есть?
— Вроде извращенец. — Мишель на мгновение отвлеклась от компьютера. — Это ведь ваша специализация?
«Иметь специализацию — неплохо».
— Что значит «извращенец»?
— Ну, разве не вы по ним главная?
— В смысле?
— Ой, простите. — Мишель снова начала стучать по клавишам. — Некогда.
Теперь и Уэнди обратила внимание: голова у Мишель, как заметил Кларк, в самом деле была огромная, особенно при ее хилом тельце. Словно воздушный шар на нитке — шея вот-вот не выдержит.
Часы показывали без трех двенадцать, и Уэнди поспешила в кабинет к шефу, где поприветствовала его секретаршу:
— Привет, Мэвис!
Дама на нее почти не взглянула.
— Чем могу помочь, мисс Тайнс?
Такое обращение приходилось слышать впервые. Возможно, после увольнения Уэнди кто-то спустил разнарядку вести себя с ней официальнее.
