Фил сидел в относительно спокойном углу спортбара. Относительно, поскольку в таких местах не уединишься, не поговоришь и не поразмышляешь. Здесь не водилось понурых, хлюпающих носом парней и забитых мужчин, которые топили горе у стойки. Посетители и не думали вглядываться в пустеющие стаканы — за их внимание воевали бесчисленные широкоформатные экраны, передававшие винегрет из спортивных и околоспортивных передач.
Бар назывался «Любите зебр», и здесь сильнее пахло жареными крылышками и соусом сальса, чем пивом. Было шумно. Корпоративная команда по софтболу отмечала успешный матч. Показывали игру «Янки», несколько девушек в футболках с фамилией знаменитого игрока улюлюкали чересчур восторженно, на что их молодые люди поглядывали неодобрительно.
Уэнди подсела в кабинку к Тернболу. Из-под двух расстегнутых пуговиц его ярко-зеленой толстовки выглядывали седые завитки. Фил изобразил слабую улыбку, думая о чем-то далеком.
— Я играл в команде по софтболу, — сказал он. — Давно. Когда только устроился. После матчей мы тоже ходили в бары. И Шерри с нами. В секси-маечке. Знаете, обтягивающая такая, белая, с черными рукавами на три четверти.
Уэнди кивнула. Язык у Фила заплетался.
— Ох, какая же она была красивая!..
Уэнди стала ждать продолжения. Секрет хорошего интервью — не спешить заполнить паузу. Прошло несколько секунд. Потом еще. Хватит. Иногда собеседника надо подтолкнуть.
— Шерри и теперь красавица.
— Да-да… — Вялая улыбка не сходила с его лица, глаза блестели, лицо сделалось красным. Стакан опустел. — Только она не смотрит на меня так, как раньше. Поймите правильно — поддерживает, любит, говорит и делает правильные вещи. Но глаза-то не врут — для нее во мне стало меньше мужского, чем раньше.
Уэнди подумала, как ответить, не обидев покровительственным тоном, но фразы «Конечно, это не так» и «Мне очень жаль» не годились, и она снова решила обождать.
— Хотите выпить? — спросил Фил.
— Да.
— Я тут налегаю на «Бад лайтс».
— Тогда и я возьму, но обычный.
— Начос?
— Сами уже ели?
— Нет.
Тогда она кивнула — закуска ему не помешала бы.
— Начос — это хорошо.
Фил подозвал официантку в судейской рубашке (так здесь подчеркивали название бара — «Любите зебр») с глубоким вырезом. На бейджике значилось «Ариэль», на шее висел свисток, глаза для полноты образа были подведены черным. Уэнди, правда, никогда не видела подобной раскраски у арбитров — только у игроков, но эта мешанина не могла служить поводом для серьезных придирок.
Заказали.
— А знаете… — начал Фил, глядя вслед официантке.
Уэнди опять не стала торопить.
— Я ведь работал в таком заведении. Ну, не точно в таком — в сетевом, там бар по центру. Видели, наверное, внутри все в зеленых тонах, и стены украшены в духе беззаботных времен.
Она кивнула: видела.
— Там я, когда стоял за стойкой, и встретил Шерри. Бойкая; такие тут же представляются и спрашивают: «Не хотите ли начать вот с этой закуски?» — компании вечно что-то продвигают.
— Разве вы не из богатой семьи?
Фил чуть усмехнулся и запрокинул уже пустую бутылку, извлекая последние капли. «Сейчас еще по дну похлопает», — подумала Уэнди.
— Видимо, родители считали, что мы должны работать. А где вы сегодня были?
— У ребенка в школе.
— Зачем?
— Подготовка к выпускному.
— В колледж уже приняли?
— Да.
— В какой?
Уэнди заерзала.
— Фил, для чего вы меня вызвали?
— Неудобный вопрос? Извините.
— Просто предлагаю перейти к делу — поздно уже.
— Извините, ударился в размышления. Смотрю на нынешних детей — им продают ту же идиотскую мечту, что и нам: учитесь прилежно, получайте хорошие оценки, готовьтесь к выпускным экзаменам, занимайтесь спортом (в колледже это любят), обязательно посещайте внеклассные занятия. Делайте все, лишь бы попасть в самый престижный университет из возможных. Будто первые семнадцать лет жизни — подготовка к приему в «Лигу плюща».
