— Однако, они нам больше выгодны неразгаданными.
— В определенном смысле — да.
— Вот видишь!
— Но мать?! Мы с тобой все эти годы прекрасно знали, где она коротает свои горькие дни. Да, то, что удочерили девчушку, делает нам честь. А то, что столько скрывали правду о родной матери? Убеждая Венеру, что та давным-давно умерла.
— Так я же и говорю!
— О чем говоришь ты, растерявший последние капли разума?!
— Ну, допустим, разум — всего лишь дешевая рамка души. А говорю я о том, что теперь, когда Олда скончалась, пора восстановить историческую справедливость.
— Геродот ты недоделанный! Первая же фраза на сей счет поставит на нас обоих вечное клеймо отъявленных и циничных лгунов. Как, думаешь, после этого изменится отношение Венеры к нам и в какую сторону?
— Закавыка! — почесал живот коротышка. — И как, в таком случае, поступить мудро? Мы ведь в ней, нашей малышке, души не чаем.
— Выход один: все оставить, как есть!
— Тогда немедленно уничтожь письмо, чтобы оно даже случайно не попало ей глаза!
— Да, это было бы катастрофой!
В кабинете в который раз воцарилась напряженная тишина. «Надо быть готовым, сейчас начнут склонять по всем гипотенузам вкупе с катетами», — подумал полковник. И, набравшись смелости, попросил разрешения сесть, так как изрядно устал за три проверочных дня. И замер в напряженном ожидании.
— На ваш взгляд, какая главная причина произошедшего? — скрестив пальцы, Абунг хрустнул суставами.
— Их, по крайней мере, две. Первая — тотальная смена в тот период кадров. Вторая — излишняя степень секретности внутри управления.
— Своей вины не отрицаете?
— Ни в коем случае! — поспешно заверил членов комиссии Окава.
— Оба досье мы забираем с собой. ЧП запланировано рассмотреть на закрытом заседании правительства. Не исключено, вас на него пригласят. Если нет, о решении сообщат дополнительно. Вопросы имеются?
— Никак нет, господа члены высокой комиссии! — на всякий случай вновь обратился сразу ко всем — с фуражки кокарда не свалится! — полковник.
— В таком случае мы вас покидаем! — подвел полуфинальную черту генерал. — Распорядитесь насчет транспорта!
— Может, отобедаете? — несмело заикнулся, стремясь заработать хотя бы таким способом белый шар, Окава.
— Отставить! — приказал Абунг.
— Есть отставить! — несколько сник полковник, на ходу прикинув, что в данной ситуации этого предложения лучше было вовсе не делать.
Его запоздалый вывод ехидно прокомментировал Жуадга:
— Интересно, за какие деньги, господин полковник, вы собирались нас угощать? Уж не за те ли, что сэкономили на обучении без конца проваливающегося персонала?!
Ответить Окава не успел. Ситуацию разрядил появившийся на пороге вестовой:
— Господин генерал, — пробарабанил он. — Разрешите обратиться к господину полковнику?
— Разрешаю!
Вестовой, филигранно, словно чечеточник, щелкнув каблуками, повернулся к непосредственному начальнику:
— Господин полковник, срочная шифрограмма!
— Откуда? — уточнил Окава.
Подчиненный со всей дури выпучил зенки:
— С самого верха! Иначе я бы не осмелился вас беспокоить.
— Давай сюда!
— Есть! — вошедший протянул папку. — Здесь оригинал и расшифровка.
Полковник пробежал документ глазами. И повернулся к главе комиссии:
— Господин генерал, шифровка касается вас!
— Лично?! — орден-пицца недоуменно качнулся на его груди.
— Так точно! И господина финансиста.
— Дайте сюда бумагу! — потребовал генерал.
— Пожалуйста! Исключительно для вас, — не забыл про белый шар Окава.
И тут же объяснил свою нетактичность:
— Инструкция подобное категорически запрещает!
Абунг прочитал шифровку. Коротко бросил свите:
— Срочно выезжаем!
— Объясните, что случилось?! — потребовал Жуадга. — По крайней мере, мне. Ведь, как утверждает господин полковник, документ непосредственным образом касается и финансиста. Не изобретайте секрета на ровном месте!
Окава мысленно ему зааплодировал. Пусть щиплются! Меньше будет единодушия в решении по его, руководителя разведки, судьбе.
— Господин Жуадга! Ни из чего, тем более, перед вами, я секрета не делаю! — генеральский голос даже не дрогнул — настолько мастерски он сдерживал свое возмущение подобным нечинопочитанием.
