Телефон зазвонил явно некстати. Клод Вилкау, владелец консалтингово-рекламной фирмы «Фетиш», нехотя сполз с водяного матраца. Угораздило же накануне так надраться! С трудом сделал пару шагов и …махнул рукой: черт с ним — с телефоном.
Плюхнулся в кресло. Так, вчера, помнится, отметившись в пару-тройке кабаков, он где-то повстречал Бинго Зильву — однокурсника, с которого не виделись добрый десяток лет. Ну, как не отметить событие? И, кажется, он настолько раскис, что позволил себе, как последний слюнтяй, жаловаться на судьбу.
Бинго, надо отдать ему должное, успокаивал, убеждая, что стоит только захотеть, и дело будет в шляпе.
Кстати, о шляпе… Куда, черт возьми, она подевалась?
Клод, стараясь не двигать резко раскалывающейся от боли головой, обвел взглядом комнату. Рубашка, галстук, носки и, пардон, белье лежали прямо на полу. Шляпа? Она точно осталась в машине!
Стоп! Чего это он вдруг ни с того, ни с сего привязался к мало что значащему головному убору? На фиг, собственно говоря, ему спозаранку сей предмет мужского туалета?!
Или проблема в чем-то другом?!
Не могла же, в конце концов, шляпа сама по себе так разбередить его, окончательно не оправившуюся после похмелья, душу?
Постой, постой! Зильва — вот разгадка!
Это он полвечера, как заводной талдычил: не стоит, мол, трагедию разыгрывать, поскольку ничего страшного не произошло. Одно-единственное слово — и дело…
Правильно, в ш л я п е.
Правда, час от часу не легче. О каком деле речь?
И тут снова зазвонил телефон.
С видимой неохотой он поднял трубку:
— Слушаю!
— Это Ролла! — тембр был настолько волнующ и сексуален, что провода линии от охватившего их возбуждения наверняка увеличились в диаметре.
— Какая… Ролла? — удивился хозяин квартиры.
— Не притворяйся! — промурлыкала, словно мартовская кошечка, невидимая собеседница.
— Сожалею, но вы, скорее всего, ошиблись номером.
— Интересно было бы знать, сколько в городе парней с именем Клод и фамилией Вилкау?! Да я тебя, дорогой, ни с кем на свете не перепутаю!
— И все равно я ровным счетом ничего не понимаю. «Ролла»… Извините, но такое сочетание букв мне, если это вас не покоробит, напоминает лишь известную марку мобильных телефонов «Моторола» да популярную песню венецианских гондольеров «Баркарола».
— Негодник! Забыть сходящую по нему с ума натуральную блондинку!
Что за надоедливая грелка? И с какой целью морочит ему голову? Уж больно смахивает на банальную подготовку к последующему шантажу.
— Еще раз великодушно простите, но мои извилины на ваш счет информации, в самом деле, не выдают.
На какое-то время в трубке воцарилось молчание. Похоже, такая реакция озадачила невидимую даму. Потом снова послышалось вкрадчивое меццо-сопрано:
— Ты, дружок, в самом деле, забыл паромную переправу «Киншаса — Браззавиль»?!
— Как я могу забыть, если регулярно ею пользуюсь?
— Я имела в виду вовсе не переправу, как место, где люди перебираются на противоположный берег, — судя по изменившемуся тону, блондинка обиженно надула губы («интересно, какие они у нее?» — подумал Клод). — А конкретный день и час. Когда мы впервые увидели друг друга и познакомились.
— Познакомились?! — как он ни пытался, не мог воскресить в памяти хотя бы примерный образ девушки с именем Ролла.
— А как же! — торжествующе заявила незнакомка. — Ты еще смотрел на меня как пятилетний малыш на огромную порцию шоколадного мороженого в руках соседского жадины-мальчика. Даже слепой, выпрашивающий подаяние на ступеньках кафедрального собора святой Анны, заметил бы: малышка Ролла тебя не на шутку взволновала.
«Малышка Ролла» — кажется, это ему о чем-то, хотя и весьма туманно, напомнило. Однако не более того…
— Ну что, вернулась, наконец, к тебе память?! — и дальше капризничала трубка.
Клод прибегнул к маленькой хитрости:
— Еще бы! И я искренне сожалею, что тогда не назначил свидания.
— Но ты же прекрасно понимаешь, дорогой («ого!»), что год назад наша связь была невозможна! Не для того моя подруга, а твоя собственница, нас тогда познакомила. Зато отныне, как говорит один мой хороший знакомый, наше счастье — в наших руках.
