— Какая оплошность? — медленно спросила она.
— Это была ошибка. — Альберт покачал головой. — Совершенно непростительная, и я никогда не прощу…
Ошибка?
— Альберт, — раздался голос Уайтинга. Альберт не обратил на него внимания.
— Мисс Таунсенд, пожалуйста, поймите, что с этого момента я всегда к вашим услугам. Если вам понадобится что-то, вплоть до преимуществ, которые могут быть обретены только через замужество, я сочту за честь предложить мои…
— Альберт! — взорвался Уайтинг. — Я все это беру на себя. У тебя, конечно же, есть еще и другие дела.
Альберт помешкал, а потом добавил:
— Разумеется, дядя. — Он расправил плечи и посмотрел Гвен в глаза. — Еще раз приношу мои извинения, мисс Таунсенд. — И вышел.
Гвен смотрела ему вслед. Мириады мыслей крутились у нее в голове.
Уайтинг откашлялся.
— Мисс Таунсенд, я…
— Что это за ошибка? — Она быстро взглянула на него. Уайтинг медлил, словно обдумывал, что сказать. Ему явно было не по себе, и впервые после смерти отца проблеск надежды возник перед девушкой.
Когда она получила письмо Уайтинга, ей, конечно, стало интересно, поскольку к письму прилагался уже оплаченный проезд до Англии. Но больше ничего важного из того, что касалось ее семьи, что требовало ее немедленного возвращения, в письме сказано не было. Она только очень обрадовалась возможности распрощаться со своими работодателями и их несносными отпрысками и отбыла домой на первом же судне.
— Мистер Уайтинг!
Она предполагала, что эта встреча связана с необходимостью подписать какие-то документы, имеющие отношение к состоянию отца или передаче во владение его собственности, но все эти дела считала давно уже улаженными. Видимо, это было настолько важно для Уайтинга, что он оплатил ее проезд в Англию.
Теперь, видя очевидное смущение стряпчего вкупе с подобострастными извинениями его племянника и странным предложением замужества, Гвен поняла, что «важное дело» гораздо важнее, чем она предполагала.
— Мисс Таунсенд. — Уайтинг сложил руки перед собой на конторке. — Мой племянник ни в коем случае не должен был сообщать вам в такой форме о состоянии ваших финансов. Равно как вообще ничего не должен был сообщать вам сразу после кончины вашего отца. — Сердце у Гвен замерло. — Это было с его стороны совершенное легкомыслие и…
— Мистер Уайтинг, я весьма ценю ваши откровенные, хотя и затянутые извинения по адресу вашего племянника, но вряд ли для этого мне стоило плыть через океан. Но и в таком случае я весьма признательна вам за билет до дома. Полагаю, вы оплатили поездку, чтобы облегчить свои угрызения совести из-за того, что ваш племянник так внезапно открыл мне мое финансовое положение на следующий день после смерти моего отца. Но все равно это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Я бы хотела возместить вам убытки, — продолжала Гвен, — но такое предложение бессмысленно, поскольку мое финансовое положение на настоящий момент ничем не лучше, чем пять лет назад. Я принимаю и ваши извинения, и вашу оплату моего возвращения в Англию. Можете передать Альберту, что я также ценю его предложение замужества. А теперь, — она поднялась, — если это все…
Уайтинг тоже встал.
— Прошу вас, мисс Таунсенд, будьте снисходительны. Это еще далеко не все. Однако это необычайно неловко и в высшей степени трудно. Во многих отношениях я чувствую, что мой племянник и я… мы… ну как бы сломали вам жизнь.
— Сломали мне жизнь? Вряд ли такое возможно. — Она открыто встретила его взгляд. — Вам, как никому другому, прекрасно известно все, что касается состояния моего отца. Его титул, дом, земли — это майоратные владения, и по закону они перешли к его единственному здравствующему родственнику мужского пола — какому-то кузену, которого я никогда в глаза не видела. Поскольку я не родилась мужчиной… — она с трудом подавила горечь, охватившую ее при этих словах, — я не могла унаследовать его дом, то есть мой дом. Это факт, мистер Уайтинг, который я всегда знала. Сообщение вашего племянника не вызвало у меня удивления, хотя он выбрал для этого время и слова, не столь подходящие, как это следовало бы.
И девушка впервые улыбнулась, хотя и невесело.
