– Не кричи так громко, Джуанелла, – предупредил я, – и если тебе не трудно, то постарайся забыть, что я – Лемми Кошен, потому что в настоящее время я не эта зебра. Я – мистер Сайрус Т. Хикори из Трансконтинентального агентства Америки.
Я спустился на четыре ступеньки и подошел к ней вплотную.
– Кроме шуток? – проговорила она и лукаво улыбнулась. – Первый раз слышу об агенте ФБР, который выдает себя за порядочного парня. Должно быть, существует сенсационная причина для этого!
– Может быть, да, а может быть, нет, – сказал я. – Во всяком случае, я хотел бы знать, что ты делаешь на этом корабле. Во-первых, после решения Федерального суда об оправдании твоего мужа за то, что он помог мне тогда распутать одно дело, вы дали подписку, ты и он, не покидать Штаты, а в настоящий момент ты нарушаешь это обещание. Во-вторых, как агент ФБР, я хочу знать, что ты собираешься делать во Франции? У этой страны достаточно хлопот из-за войны, чтобы еще иметь тебя на своей шее. В-третьих, как только я тебя заметил, сразу сказал себе, что ты стала еще красивей, если это возможно!
Джуанелла улыбнулась и поправила выбившуюся на ветру прядь волос. Потом подошла совсем близко ко мне и сказала обольстительным тоном:
– Лемми, я хотела бы узнать одну вещь. Ты веришь, что такой славный парень, обладающий шармом, несмотря на то, что он агент ФБР, может забыться до такой степени, чтобы стать человечным и милым? Ты веришь, что такая бедная женщина, как я, у которой очень бурное прошлое, о чем она сожалеет каждый час и особенно по воскресеньям, может исправиться? И ты веришь также, что в таком случае этот агент захочет проделать с ней кульбит?
– Послушай меня, Дездемона, – ответил я, призвав на помощь все свое хладнокровие и продемонстрировав знакомство с Шекспиром. – Если бы парни, с которыми ты играла в эту игру, взялись за руки, они опоясали бы весь земной шар. А что касается меня, то я никогда не пытался опрокинуть курочку на палубе корабля, когда с такой силой дует ветер. Боюсь, это ей будет неудобно.
– О'кей, – согласилась она. – Я поняла. Полагаю, у тебя другие намерения.
Потом она стала жаловаться плаксивым голосом:
– Почему только один Ларви меня любит? Неужели только у моего мужа есть сердце? – и добавила драматичным тоном: – Неужели так будет всю мою жизнь?
Прежде чем я успел отреагировать, она набросилась на меня, обхватив мою шею, и пылко поцеловала меня. Как будто это был ее последний день на земле.
Наконец мне удалось оторвать ее от моей шеи и я отнес ее в шезлонг.
– Послушай, Джуанелла, все это очень мило, но ни к чему не приведет.
– Не думай так, – возразила она. – У меня, по крайней мере, останется прекрасное воспоминание о твоем милом лице, измазанном губной помадой.
Я заставил свои мозги работать во всю, потому что помнил, Джуанелла – такая курочка, которая знает, что делает. Держу пари, вся эта комедия рассчитана на то, чтобы помешать мне задавать неугодные ей вопросы. Но я ничего не сказал. Я только вытащил носовой платок и стер помаду.
Джуанелла искоса смотрела на меня.
– Скажи, Лемми, – продолжала она, – никогда не знаешь, шутишь ты или нет, ты в самом деле был серьезен, задавая мне свои вопросы?
Она стояла передо мной, красуясь своей фигурой, способной расплавить даже сердце бронзовой статуэтки.
– Ты понимаешь, Лемми, – проворковала она, – меня мало трогает, если кто-то груб со мной, кроме тебя, потому что питаю к тебе слабость.
– Брось, Джуанелла, – ответил я. – Я был вполне серьезен, задавая свои вопросы, так как мне кажется необыкновенным такое совпадение, что ты находишься на одном судне со мной. И я хотел бы получить разъяснение на этот счет.
В ответ она начала смеяться.
– Не будь дураком, Лемми. Если я нахожусь на этом судне, то только потому, что не смогла сесть на другое. Теперь нет выбора, с этой войной, которая все усложнила.
Она помолчала, потом добавила:
– А потом я все же хотела, чтобы Ларви мог убедиться, что я уезжаю от него. Ну и когда я узнала, что есть место на этом маргариновом судне, сразу же решила уехать и удрала.
– Значит, ты в ссоре с Ларви? Что же произошло, Джуанелла?
