— С каждой встречей ты тоже открываешь мне все новые и новые свои таланты, — без намека на лесть сообщила Дайяна. — Можешь не верить, но замысел у меня был именно такой. Жить, ни во что не вмешиваясь, но быть уверенной, что этой, окончательной жизни ничто больше не угрожает…
— Так и мы не против. Разобраться бы только, что с дуггурами делать…
— Я подумала. Лучший выход, мне кажется, — ничего. Урок вы им преподали. Страшный. К потерям рабочего скота, «монстров», они нечувствительны, но на гибель «мыслящих» реагируют очень болезненно. Вы уничтожили один их экипаж в Москве-38, гораздо более многочисленный — здесь. В их понимании — это неприемлемый ущерб. И, как я успела зафиксировать, вы обменялись крайне серьезными психическими ударами. С точки зрения ксенодипломатии, как я ее понимаю, это не только формальное объявление войны, но и предварительный обмен ядерными ударами.
— Ну и что? — спросил я.
— Поднимается ветер, — не в тему ответила Дайяна. — Через час или около того на долину обрушится снеговой шторм огромной силы…
— Опять дуггуры?
— На этот раз нет. Природа. Вы прожили на Таорэре меньше годового цикла, причем в удивительно мягкое предзимье. Повезло, наверное. Захватили бы вас настоящие морозы с ураганами…
— Когда строили форт, мы подобное предполагали. Морозы за пятьдесят, подходящие бураны. Не дураки — в России выросли. Если вокруг растет вековой сосновый лес, то ветров, способных разрушить бревенчатый терем, прикрытый крепостной стеной, быть не может в природе. Иначе вместо мачтовых сосен остался бы тундровый стланик…
— Правильно. Но несколько месяцев вы сидели бы взаперти. Я тут прожила почти двести лет, все причуды погоды знаю. Базу защищала стена времени, кванги прятались в подземельях своих гор, как гномы…
— Но ваш поселок стоит, никуда не делся…
— Раньше мы его тоже умели прикрывать, сейчас — нечем. До сих пор у нас почти лето. Посмотришь, что скоро будет твориться…
— Выживем? — с ироническим испугом спросил я.
— Должны, только снега до крыш нанесет…
— Люблю катаклизмы, — сказал я мечтательно. И это было правдой. — А что дуггуры?
— Надеюсь, где-нибудь через год они приведут свои мысли в порядок, и вернутся. Чтобы отомстить и восстановить «утерянное лицо».
— Сюда, на Валгаллу?
— Скорее всего. Про Землю-2006 они, видимо, не знают. «Тридцать восьмая» реальность грозит войной, которую выиграть проблематично… И знаешь почему?
Глоток ликера, потом кофе, минералки, и затяжка крепкой сигарой. Великолепно, на душе немного полегчало. Может, от Дайяны своя аура исходит, нейтрализующая? Первые порывы ветра, как и обещано, засвистели в кронах сосен. «Пусть скорее грянет буря!» — писал не сильно умный Буревестник революции.
— Просвети…
— Эмоциональный фон планеты переполнен невероятной готовностью убивать. Всех подряд…
— Вот об этом можешь не рассказывать, что такое тридцать восьмой и следующие семь лет — и так знаю! Наш советский Гумилев пополам с Киплингом, Константин Симонов писал: «Война такой вдавила след и стольких наземь положила, что двадцать лет, и тридцать лет живым не верится, что живы…»
Я подумал — а ведь все верно! Существам, трепетно относящимся к своей психике и реагирующим на ментальные посылы, как мы на прожекторный свет, выдержать суммарную ауру миллиона человек, рвущих друг другу глотки под Курском или в Сталинграде, — невозможно. Любые нейроны сгорят, как горсть лучин в доменной печи.
Есть китайская поговорка: «Нельзя завернуть огонь в бумагу».
— Тогда что им остается?
— Или оставить свою затею, или изобрести новые способы защиты. И вернуться готовыми…
— Нет, нет, милейшая, ты, кажется, чуть раньше слегка проговорилась. Давай, выпей еще. Я смотрю, гомеостата на твоей прелестной ручке нет. Почему?
— Невозобновляемый ресурс. С тех пор как связь с материнской планетой утрачена. Я его спрятала. Ваши манеры мы знаем, могли и отнять…
Это точно — могли. Почему не отняли в свое время — отдельный разговор.
— Тогда выпивай и закусывай. Люблю разговаривать с в меру поддавшими женщинами…
Ураган ударил по долине еще раньше, чем предсказывала Дайяна. Будто в Новороссийске, с окружающих горных хребтов хлынул ледяной ветер, перемешанный с тучами снега. Все затянула белая муть. Но воздушно-тепловая завеса лоджии пока держала.
