– Ну, туда ты всегда успеешь, – недовольно проворчал Туц. Бакаль знал, что Туц не хотел участвовать в сегодняшней игре, но он упросил его не отказываться. Сильным игроком может стать далеко не каждый. К тому же теперь рядом нет Кееля, который так хорошо его всегда понимал. Только Кеелю он когда-то доверился, рассказав о своем умении двигать предметы, не касаясь их. Ведь тот мяч, что в прошлой игре забил в кольцо Туц, непременно пролетел бы мимо, если б Бакаль не подтолкнул его взглядом.
Желая увериться, что тайное умение не покинуло его, Бакаль отыскал глазами небольшой камешек, лежащий на плоской плите. Камешек подкатился к краю плиты и упал.
Нет, все в порядке, Бакаль в прекрасной форме. Жаль Папанцина, он храбрый воин.
С жрецов, изображавших чаков, тем временем послушники сняли сандалии, и те по очереди прошлись босиком по раскаленным углям, разбрызгивая вокруг воду из тыкв. Позже допили остатки. Все, сейчас поведут рабов.
– Пошли, – скомандовал Бакаль. – Надо еще одеться.
То, что должно было произойти, Бакаль видел уже не один раз.
Рабов поведут по очереди вверх по лестнице, положат на алтарь так, чтобы руки и ноги свешивались с него и напряженным оставалось только туловище, а затем верховный жрец кремневым ножом, который еще называют «рукой божьей», ударит раба под ребра и через открывшуюся рану вырвет из груди несчастного сердце.
После принесения сердец в жертву публика направится к стадиону. К этому времени игроки должны быть готовы.
Комплекс храмовых сооружений Тикаля раскинулся на несколько километров, вздымая к небу ступенчатые здания-пирамиды. Многие стены украшены цветными барельефами. Улиц, в привычном понимании, почти нет. От здания к зданию надо пробираться геометрически изломанными коридорами. Новичку легко заблудиться в городе. Пряма одна только Дорога Мертвых. Скоро по ней к стадиону повалит толпа.
Бакаль лично проверил снаряжение каждого из игроков. Потрогал кожаные ремешки, удерживающие стеганые щитки, прикрывающие руки и ноги, плотные наколенники. Резные биты, сделанные на манер массивных деревянных кастетов, надевались на обе руки, исключая захват мяча пальцами.
– Все, – наконец сказал он. – Пора.
Даже издали был слышен гул, доносящийся от стадиона. Разгоряченная церемонией Марша Огня толпа жаждала игры и новой крови.
– Только не спеши, – напомнил еще раз Уйку Бакаль. – Лучше выждать и ударить наверняка, чем колотить по мячу как попало. Лишние штрафные очки нам ни к чему.
Он посторонился, пропуская свою команду вперед, и, оставшись на мгновение в комнате один, резко повернулся, чтобы взглянуть на подвешенный к кольцу в стене талисман из перьев кецаля. Талисман легко, как воздушный змей, взмыл вверх, словно желал оборвать удерживающую его нить.
– Хорошо, – сказал сам себе Бакаль и поспешил вслед за игроками.
К стадиону они прошли подземным коридором, который заканчивался уже на игровой площадке. Точно таким же коридором, но ведущим из храма Оселота, должны выйти на поле и их соперники.
Площадка состояла из трех сложенных вместе прямоугольников. Один из них, самый большой, служил центром, а два других, одинаковых по размеру, примыкали к нему с обоих концов. Площадка была выложена ровными каменными плитами, покрашенными известью. На белом поле фигуры игроков выделялись особенно четко.
Бакаль и Папанцин вывели свои команды на стадион почти одновременно. Толпа восторженно завопила, заулюлюкала, но Бакаль взглянул только на передние ряды, где размешались жрецы. Восторги остальной публики его волновали мало.
Начинать игру предстояло по жребию. Но преимущество первого удара было ничтожно. Каменное кольцо, вделанное в стену трибуны, возвышалось над полем на двенадцать локтей и чуть превышало диаметром величину литого каучукового мяча, размером примерно с человеческую голову.
Начало игры предваряло обращение верховного жреца к народу, но Бакаль почти не слышал, что тот говорит. Он упрямо смотрел себе под ноги, словно не желал отвлечься хоть на секунду от предстоящей схватки.
Папанцин, напротив, был как-то нагло весел. Его самоуверенное лицо любимца фортуны лоснилось, как будто он смазал щеки жиром. Общаться словами и выкрикивать оскорбления противникам на поле запрещалось, но, улучив момент и перехватив взгляд Бакаля, Папанцин выразительно провел рукой по горлу и раскатисто рассмеялся.
