Хотя, с другой стороны по закону мегаполиса, он являлся преступником и поэтому должен был быть рад тому, что его призвали на службу корпорации. «Служба гарантирует неприкосновенность» — рекламный слоган любой активно продвигаемой компании по призыву, проводимых корпорациями на территориях мегаполисов. Таким способом корпорации не только впитывали в свои ряды все криминальные элементы защищенных городов, но и очищали мегаполисы от откровенных боевиков, террористов и простых граждан, имевших неосторожность перейти дорогу на красный свет.
Внезапно Лернор вспомнил одно из последних сообщений на его мобильный телефон, что-то говорившем о проблемах с законом…
— Эх, надо было прочесть до конца… — с досадой сказал он вслух, прикусывая нижнюю губу. — Правда, кто же тогда знал, что возникнут ТАКИЕ проблемы?
Может, в рекламном сообщении и предлагалось менее экстремальное решение всех проблем, нежели вступление в корпорацию, но теперь он о нем уже никогда не узнает.
Лернор вздохнул так, будто на него навалили непосильную ношу. Для него в жизни было сложнее всего из двух зол выбрать меньшее. И сейчас он прекрасно понимал — чтобы он не выбрал, его ждет опасность умереть молодым.
Сконфузившись, Лернор все же прекрасно осознал самое главное — не смотря, на зверствующую метель, ему срочно нужно домой. Только там он сможет полностью привести себя в порядок и с помощью похищенной информации попытаться разобраться в причинах того, что же с ним происходит в последнее время. А то парню уже начинало казаться, что в его жизни ничего не изменилось с момента, когда он покидал Силлаярве. Будто с таким трудом сделав по жизни шаг вперед, под давлением обстоятельств он ретировался на два назад.
— Ну что, Лерн, пора вновь делать хоть какие-то шаги вперед, а там разберемся… — для бодрости сказал он сам себе и, распахнув дверь настежь, шагнул в ночной холод.
Тут же объятый со всех сторон обжигающе холодным ветром, парень почувствовал, как ео худая фигурка, медленно не верно превращается в сосульку.
Лернор участил шаг. Утопая по колено в глубоких сугробах, скользя и падая, он достиг таки угла здания. Здесь, сквозь пелену летящего хлопьями снега он рассмотрел ржавую, скрипящую на ветру табличку с потертым названием знакомой улицы. Тут же сориентировавшись, он определил дальнейшее направление своего движения. Как бы не было сейчас страшно, если он не хочет околеть, то самый короткий путь до дома лежал сквозь заснеженный и темный парк. Лернор прекрасно понимал, что его туфли не предназначены для забегов по глубокому и мокрому снегу, но в обход идти было гораздо дольше и самоубийственнее.
Собравшись с духом, он бросился в ближайший сугроб. Стараясь передвигать ноги так быстро, чтобы ступни не успевала полностью утонуть в снегу, Лернор двинулся через парк, поднимая за собой клубы снежной пыли. Первое время марафон по заснеженным полянам разогрел его так, что покрывавшая кожу ледяная корка потекла ручьем, смешиваясь с узорами тающих хлопьев снега, но вскоре Лернор выбился из сил и стал терять скорость. Быстрый бег плавно перешел в тяжелую поступь. Он стал проваливаться в снег по пояс. Хватаясь посиневшими руками за ближайшие ветви кустов, и еле выползая на пузе из очередного сугроба, он хотел лечь и отдохнуть. Но, понимая, что ледяное дыхание ветра, было ничем иным как дыханием самой смерти, Лернор упрямо двигался вперед. Воздух сковывал легкие. Одолевающая одышка сопровождала каждое периодическое падение парня. Порой он даже не помнил, как вновь становился на ноги и продолжал идти сквозь снег. Цепкий и противный он, казалось, стал его второй кожей, превращая бедолагу, в живого снеговика.
На последнем спуске, выводящим прямо на знакомую улицу, околевший, облепленный снегом, посиневший и ничего не соображающий Лернор сорвался. Разбрасывая снег, он кубарем полетел вниз. Оледеневшая рубашка зацепилась за сучья кустарника и раскололась на несколько кусков. Остатки повисли на Лерноре зубчатыми лохмотьями, царапающими кожу в кровь… Ну и пусть… Он больше не чувствовал ни боли ни холода. Уши заложило, волосы замерзли в одной большой ледяной шапке. Казалось, что у сердца уже не хватает сил толкать жизнь по застывшим сосудам.
