Только сейчас во всех подробностях, Лернор стал вспоминать, что с ним произошло. Недавние события, будто операционная система заново перегружались в его сознании, и как любая программа моментами подвисали.
«Дааа… Действительно чудо, что вообще жив остался. Жаль только Джулиана волноваться будет. Да и не напрасно… лишь бы глупостей не делала…»
— А за что меня сюда? И на сколько? — задал он вопрос охраннику.
— Как за что? За корпоративный шпионаж, — вновь усмехнулся страж. — А на сколько? Это уже начальству решать. Парень, ты меня удивляешь… и раздражаешь. Такое впечатление, что ты сам не в курсе, чем занимался и как здесь очутился. Скажи еще, что память потерял. Обещаю. Буду долго смеяться.
— Нет, не в курсе. Да и с памятью у меня все в порядке, — мрачно буркнул Лернор из темноты холодной камеры. — Я вообще-то местный. Так что, на другие корпорации не работаю. Вы не того и не там взяли.
— Ну, не знаю. Не знаю. Начальству виднее. Кто ты и откуда лично меня откровенно совсем не волнует, — безразлично отметил усач. — Установлением твоей личности сейчас как раз занимаются. Если действительно местный, то тебе повело… Но если врешь, то только расстрелом отделаешься…
— А что здесь холодно-то так? — услышав жутковатый вариант возможного развития событий, Лернор сразу решил перевести разговор с мрачной темы, на более нейтральную.
Он и сам-то точно не знал, сохранились ли его личные данные в информационной базе города. Поэтому вероятность того, что его там не найдут, была достаточно велика и ужасна.
— Сейчас везде холодно. Очередная причуда стихии. В обед мороз ударил сильный, да и снег как пошел, так и валит уже пол дня… У меня тут еще тепло…
«У тебя может и тепло, а мне тут совсем наоборот», — подумал Лернор, переводя полный зависти взгляд с обогревателя на тонкую материю своей многострадальной рубашки.
С этим холодом надо было что-то делать. И немедленно.
Он встал, и быстро сделал десять приседаний. Застывающая кровь побежала по жилам быстрее. Довольный ощущением движения в организме, парень в довесок обежал свою небольшую камеру. Затем резко упал на ладони и стал отжиматься, выжимая из себя последние силы.
— Эй, ты там! Шустрик! Потише! — забеспокоился охранник. Он со скрипом заерзал на своем стуле, беря с соседней скамейки автомат и грозно передергивая затвор. — Будешь буянить, мигом успокою!
— Да ладно, дядя. Мне просто холодно. Сейчас, еще отожмусь раз двадцать, и успокоюсь. Если смогу … конечно… Уф!
За дверью в противоположной части комнаты послышалась шаги. Лернор мигом прервал свое занятие и застыл на полу, прислушиваясь. Звук шагов в их сторону усилился. Парень тут же вскочил и насторожился. Прильнув к решетке, он с волнением схватился за холодные прутья.
— Тьфу, блин!
Лернор отдернул ладони от ледяной и колючей стали.
Надзиратель, косо и недружелюбно посмотрел на своего подопечного и, отложив автомат, без всякого желания встал со своего нагретого места. Хромая ножным протезом он подошел к двери. Выглянул в коридор, но тут же сразу неуклюже сделал шаг назад.
В комнату, словно корабль в гавань, вплыл широкоплечий представитель корпорации. Серо-зеленый китель и вычищенные до блеска сапоги, выдавали в нем человека, редко покидавшего свой кабинет.
— Здорова, Михалыч, — поприветствовал вошедший.
— Здравия желаю, товарищ майор!
— Как самочувствие?
— Да ничего. Нога, правда, ноет сильно, — пожаловался Михалыч, хлопая себя по протезу. — Наверно из-за перемены погоды. Будь она неладна. Говорят, ночью еще на десять градусов температура упадет.
— Действительно, природа последнее время нас совсем не балует, — согласился майор. — А по поводу твоей ноги, я давно предлагаю операцию сделать. Отрастят. Пришьют новую. Будешь вновь, как олень бегать.
— Не очень я доверяю новым технологиям, товарищ майор. Да и привык я как-то к протезу своему.
— Ну, смотри. Мое предложение всегда в силе. А то сидишь тут без дела, с такими вот отбросами, как этот, — только сейчас офицер, удостоил Лернора презрительным взором.
— Собирайся, давай! — обратился майор к заключенному.
— Куда? — тихо и испуганно поинтересовался Лернор, зная, что и собирать-то ему в этой промерзлой камере особо нечего.
