Я обречен.
Я проиграл свою судьбу. Удача подразнила меня точно так же, как я дразнил Касаева большим заработком, а после вильнула хвостом и ускакала прочь, зашвырнув меня в каменный мешок.
Посмотри на тех, кому хуже, предлагал милейший Пименов. Мне смотреть не на кого. Я крайний. За мной пустота.
Кто бы ни были мои похитители, борьба потеряла всякий смысл.
Внезапно я успокоился.
Мне вспомнилась восточная сказка о хане, который посылал аскеров сдирать налоги с подданных, а после любопытствовал: как те реагируют? Плачут! Дерите еще! Снова плачут! Берите! А теперь? Смеются. Ну, раз смеются, значит, и вправду лишились последнего.
Так и мне: оставалось только смеяться.
С наружной стороны загрохотал металлический засов.
В камеру вошел тот самый веселый толстяк, следом — долговязый субъект, чья физиономия доказывала, что ее носитель не лишен склонности к садизму.
Они встали по разные стороны двери, многозначительно поглядывая на меня.
Через дверной проем виднелся участок коридора с отсыревшей, местами облупившейся штукатуркой, тускло освещенный невидимым мне источником. Очевидно, я находился в каком-то нежилом здании.
Но вот в дальнем конце коридора раздались неторопливые шаги. Приближался некто, уверенный в своем могуществе.
Сначала я увидел тень, которая удлинялась, истончаясь при этом, затем носок коричневой туфли, затем кряжистую фигуру.
Человек вошел в узилище, приблизился ко мне и остановился, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной.
— Ну что, узнал, сука? — недобро спросил он.
* * *
Как же мне было не узнать его, типа, с которым связан мой единственный прокол! И хотя с той поры минуло пять лет, мне не пришлось напрягать память.
Да, это он, минотавр с чугунной башкой на бычьей шее, вдавленной в литые, ссутуленные плечи, с бешеным взглядом черных зрачков, бездонно черных на фоне кроваво-желтых белков.
Это он, Яков Дырда, по кличке «Яша-Бизон», дикий вепрь, первобытный ящер с одной извилиной в мозжечке, крутой бизнесмен из среднестатистического волжского города, чьи дела я пытался расстроить в пользу Михаила Хнуева, приятеля КЭПа по бывшему комсомолу.
О, это была эпопея!
Комбинацию я практически довел до конца, и все получилось бы превосходно, если бы не этот идиот Хнуев, недаром носивший непечатное прозвище.
А закончилось все скверно. Яша-Бизон пристрелил Хнуева и собирался проделать то же самое со мной, но нарвался на милицейскую засаду и был схвачен. Закатали его на полную катушку.
Мне рассказывали, что Бизон поклялся расправиться со мной, предав лютой казни, но я полагал, что за время отсидки он несколько остынет. Да и сидеть ему полагалось еще лет пять, если не больше.
И вдруг я оказываюсь у него в лапах! И где? Здесь, в Питере?!
Он, дегенерат и кретин, вторично ломает мои планы. Ловит на дешевый приемчик. Как будто среди моих противников не было достойных, творчески одаренных персонажей. Даже обидно как-то.
Внезапно я ощутил, как во мне снова включился компьютер.
Рано радуешься, Бизон! Еще посмотрим, кто из нас дичь, а кто охотник.
Он, кажется, думал диаметрально противоположно. Во всем его облике чувствовалось торжество хищника, загнавшего жертву в тупик.
— Вижу, что узнал, — осклабился он. — В штаны-то, небось, напустил, а?
Все трое гнусно расхохотались.
Я решил, что мне нет резона состязаться с этим скотом в остроумии. Пусть для начала выпустит пар.
Бизон сделал знак подручным:
— Петро, Муса! Давайте!
Те, усмехаясь, вышли.
Вскоре по коридору пронесся грохот. Петро и Муса вкатили в камеру двухсотлитровую металлическую бочку и поставили ее на попа.
Пока шли приготовления, Бизон энергично расхаживал взад-вперед, производя столько шуму, словно у него были не ступни, а копыта. При этом его глаза наливались кровью.
Значит, сейчас начнет стращать.
— Слухай сюда, падла! — заговорил он. — Сказать, о чем я мечтал пять лет? Ночами не спал. — Он растопырил свои узловатые, похожие на обрубленные сучья, пальцы. — Придушить тебя вот этими самыми руками! А там — в бочку, залить цементом, да в воду! Бочка, как видишь, приготовлена.
— А перед тем оттрахать от души, — подал голос Петро, нежно улыбаясь мне. — Ишь, якой гладкий!
