— Хм, если не эллильдян, то кобольды в штольнях. Какая, по сути, разница? Всё равно этому глазастому крышка, — намеренное коверкая название, пробубнил Мэрилл и тоже отправился домой.
Он, так же, как и его друг, собирался потребовать законную трапезу, коль скоро та особа, которую он оберегал от всего, даже от крыс в подвале, была его женой!
Путь до подводных пещер оказался неблизким. Тому самому «проезжему» понадобилось несколько дней, чтобы добраться до подножия Гор Драконьего Проклятия, вернее до болот преграждавших путь в горное чрево. Топи обширно раскинулись вдоль дороги, охраняя путь своими знаменитыми трясинами и всякой нечистью, обитавшей здесь в изобилии.
Путник натянул поводья и осмотрелся. Солнце уже садилось за грань выжженных полей. Дорога же, словно чертой, отсекла пепелище войны от зелёных лугов, спускавшихся к берегам реки, до которой теперь было рукой подать.
Большие глаза удивительного золотого цвета с миндалевидным разрезом не отрываясь смотрели на закат. Путник чего-то ждал, застыв как изваяние. Изредка в воздухе разносились крики стрижей, стрекот кузнечиков и кваканье лягушек. Ветер, уснувший ненадолго в полях, снова пробудился, волнуя зелёную траву и рогоз у реки.
Закат совсем догорал, когда путник снова пришел в движение и ловко соскочил с седла. Из-под плаща показалась его рука в черной перчатке с коротким широким раструбом и стальными набойками на костяшках. Взяв лошадь под уздцы, он решительно направился вглубь топей. По мере того как начинало темнеть, один за другим на болотах зажигались огни, уводившие вереницей к горам. Эллилдан очнулись от дневного сна.
Под ногами хлюпала болотная жижа, доходившая до колен эльфийских ботфорт. Путник старался следовать за вереницей огней, но не полагаться на неё совсем, так как здесь они, пусть и были надежными провожатыми для знающего странника, но могли и слукавить, заведя в тресину.
Болота медленно, но верно оживали в ночной тиши и наполнялись сонмом причудливых звуков. От некоторых из них путника пробирала нешуточная дрожь, так как он догадывался, что за твари могли их издавать. До казавшихся теперь такими гостеприимными гор, даже при всей мрачности черных громад, оставалось совсем недолго.
В ночное небо взошла луна. В тот самый момент, когда хозяйка ночи осветила топи своим тусклым сиянием, искрясь на поверхности мутной воды, по болотам прокатился громкий булькающий вой.
— Проклятье! — путник остановился и резким движением сорвал с себя шляпу, выпустив на свободу копну густых кроваво-красных волос до плеч и чрезмерно длинные острые уши, покуда нижняя половина лица оставалась закутанной в плащ.
Конь встревожено фыркнул. Вой повторился. Путник широко распахнул золотые глаза, обшаривая каждую кочку и каждое дерево. На небольшом пригорке, позади, где громоздились остатки разваленного молнией старого дуба, возникла громоздкая туша безголовой собаки. Встав на задние лапы, тварь повторила свой призыв, и в этот раз на него послышались отклики. Из кривого среза шеи монстра вывернулось несколько щупалец. Они изгибались, обшаривали окружающийвоздух, словно принюхиваясь.
В руке путника блеснул кинжал:
— Прости меня, дружище!
Конь недоуменно посмотрело на своего хозяина. Красноволосый шумно выдохнул, зажмурился, словно не хотел видеть того, как его рука вспарывает кожу на крупе несчастного животного. Брызнувшая кровь отозвалась торжествующим ревом тварей и удаляющимся жалобным ржанием.
Путник схватил кожаные сумки с поклажей и бросился бежать, оставив снятое седло в трясине. Из-за спины вскоре донеслись звуки начавшегося пира безголовых чудищ, подстегивая ноги беглеца. Надо отдать должное, путешественник быстро бегал, даже по колено проваливаясь в болото, он не снижал взятого темпа, а, выбравшись на твердую почву, не менее ловко продирался сквозь кустарники.
— Скорее! Если хотите жить, сюда! — закричал ему постовой с наблюдательной вышки на небольшом островке.
Руки и ноги красноволосого заработали поразительно быстро и слаженно, когда из открывшегося сверху люка ему была сброшена верёвка. Он в мгновение ока оказался наверху. Привалившись спиной к балке, путник сидел и переводил дух.
