— Пока не знаю. — Он потянулся. — Может, посплю немного.
«Узнать бы, с кем он шашни крутит, и выдрать этой дряни все волосы», — подумала она с неожиданной мстительной злобой.
Светлана села в машину и уехала. Вадим, захватив телефон, вышел, как был, в халате и тапочках, в сад. Было немного прохладно, но он любил утреннюю свежесть и тишину своего сада, росу на аккуратно подстриженной траве, полураскрытые головки цветов на клумбах, тихий шелест фонтана перед парадным входом.
«Странно, что Игорь не звонит, — подумал он. — Что они там копаются?»
Он поймал себя на мысли, что слово «копаются» в данной ситуации приобретает двоякий смысл.
Вадим остановился у розовых кустов. Поперек дорожки лежали забытые садовые грабли. Он посмотрел по сторонам, отыскивая взглядом садовника, чтобы сделать замечание за беспорядок, но никого не увидел. В эту минуту мобильник в кармане разразился увертюрой к опере «Кармен».
— Куда ты пропал? — недовольно сказал в трубку Вадим. — Как у вас, все в порядке?
— Да вроде все нормально, Вадим Петрович, только… — Игорь замялся.
— Что? Говори, — в низком голосе Березина послышались сердитые нотки.
— Понимаете, мужик тут один по лесу шатался, ну и видел, что ему не положено. Человек, по всему видать, случайный, так что решайте, что с ним теперь делать.
Вадим досадливо нахмурился: он взял себе за правило невинных людей не трогать и парням своим запретил строго-настрого. Потому и ждал сейчас его слова Игорь.
— Что ж он, бедолага, делал в такую рань в лесу? Грибник, что ли? — Вадим говорил, а сам обдумывал как устранить нежелательное осложнение.
— Нет, не грибник, — ответил Игорь. — Он записывал пение птиц.
В эфире зависло потрескивающее молчание.
— Алло, алло, Вадим Петрович! Вы почему молчите?
— Что он делал? — медленно переспросил Вадим.
— Он записывал голоса птиц, — тихо и почтительно повторил Игорь. Березин никогда не задавал одного и того же вопроса дважды, и у Игоря невольно по спине поползли мурашки. — Он ученый, — добавил он в немой телефон, — этот…как его…орниколог.
— Орнитолог, грамотей, — невыразительно поправил Вадим. Потом спросил, почему-то волнуясь: — А как его зовут? Документы есть?
— Сейчас посмотрю. Нам с ним трудно пришлось. Мужик крепкий попался, тренированный, впятером еле скрутили. Осатанел, можно сказать, — обиделся, что мы разбили его аппаратуру. — Игорь явно развеселился. — Ага, вот паспорт. Никитин Александр Юрьевич, — старательно прочел он.
Вадим все-таки споткнулся о грабли. Телефон выскользнул из внезапно вспотевшей руки и упал в кусты роз.
— Проклятье! Убью сукина сына! — зарычал Вадим и заметался по клумбе, пытаясь нашарить пропавший мобильник.
Окажись нерадивый садовник где-нибудь поблизости, и ему было бы несдобровать.
— Не понял вас, — сказал голос Игоря из кустов.
— Замри на месте! — не помня себя, закричал Вадим, ползая по газону.
Охранники, увидев хозяина в столь странной, невообразимой для него позе, встревожились и кинулись на помощь.
— Оставьте меня! — поднимаясь, заорал Вадим, потом на той же ноте в трубку: — Немедленно его ко мне! Слышишь? И чтобы ни один волосок, ни один!.. Ты меня понял?
— Да, Вадим Петрович. Мы сейчас же выезжаем, — заверил Игорь, уже струхнув не на шутку.
Вадим почти бегом устремился в дом. Взлетев на второй этаж, он толкнулся в одну дверь, потом в другую, не в состоянии вспомнить, куда и зачем шел. Обрывки мыслей, как яркие вспышки, мелькали в мозгу:
«Саня! Жив! Как же такое может быть? А если это однофамилец? Нет, таких совпадений не бывает».
Он вдруг застыл на месте, пораженный страшной догадкой: «Отец! Конечно, это он. Ему ничего не стоило подделать извещение о смерти. Какой же я идиот, жалкий глупец! Мне давно следовало догадаться!»
В смятенной памяти всплыло участливое лицо отца, и прозвучал исполненный боли и сочувствия голос:
— Смирись, сынок. Это его право и его выбор. Никто не гнал его в Афганистан. Он сам решил свою судьбу и погиб, как герой.
Вадим застонал, прижавшись лбом к стене:
— Пятнадцать лет! Как-то он встретит меня теперь? Может, не захочет со мной разговаривать. Или будет обращаться ко мне на «вы»?
