Самый почетный стол этого русского бала занят казахами, заслужившими место рядом с рампой своей верной щедростью. Гуля, высокая тонкая восточная красавица с белоснежной кожей и пронзительно-черными глазами, одаривает ЕЕ жемчужной улыбкой и ослепляет каратами от Moussaieff, которые таки меркнут на фоне золотого платья Elie Saab, подчеркивающего ее упругое тело и недавно приобретенную в Майами пышную грудь.
— Любимка, ты с нами, как я рада! Купи лот Поленова, а мы берем ложу к Роман Степанычу на футбол. Везде пойдем вместе.
ОНА: Ой, Гуля, привет, любимка! Какая у тебя красивая сумка!
— Так это же старая.
— Я не заметила…
— Ну ладно, садись уже. Слушай, что я тут рассказываю. Короче, мы с Мадонной три года сдаем детей в один и тот же зоопарк.
— Куда?
— Ну, в школу. Иногда сидим, ждем там в кафе. Я, короче, думаю: пойду подойду, а то чего, это самое, три года сидим кушаем, все улыбаемся, и ничего. Думаю, пойду автограф попрошу. У меня, это, Алибек в машине как раз ее диск слушает. Взяла я этот вкладыш с фотками ее, значит, подхожу к ней. Девчонки, ну если близко смотреть, ботокс не спасет, староватая она уже. Хотя все достижения медицины на мордочке. Подхожу, так мне прямо вся улыбается, спрашивает май нейм. Ну, думаю, Гуль много, и я ей по буквам, как я это обычно «спеллю», говорю ей: Gulbakbram. G for Gucci, U for Unique, L for Love, В for Bentley, A for Annabel's, К for Kenzo, H for Hermes, R for Rolls-Royce, A for Annabel’s, M for Miami. Эта мне что-то пишет, отдает бумажку, обняла меня, расцеловала. Ну и я пошла, опаздывала в парикмахерскую. Тут ты звонишь, я и забыла. Потом в машину села, листочек мне в сумке попался. Думаю, почитаю, че написала-то. Гляжу. Ну вы прикиньте, я прямо офигела вся. Пишет большими буквами: DEAR GULBAKHRAM. А потом: Fuck you. И подпись: Madonna.
«Вечер начинается томно и обещает быть долгим», — подумала ОНА.
ОН. 19:30. В квартире на Мейфэре на третьем этаже недавно отреставрированного дома из красного кирпича практически всегда занавешены все окна. Грузинская прислуга приоткрывает их через день, исключительно на время уборки. ОН любит полумрак. В доме тишина, лишь на просторной кухне еле слышно лопаются пузырики воздуха в гигантском аквариуме с пираньями во всю стену. Из спальной комнаты с пятиметровой кроватью, которой снабдил ЕГО жилище знаток русских дизайнерских предпочтений Антонио Питтерио, внезапно раздается: Emergency! Emergency! Evacuate! Evacuate! It’s a final countdown… Ten, nine, eight, seven, six…[44] На счете «пять» ОН отключил специальное приложение на своем iPad, не спеша встал с постели, упал на пол, отжался сорок раз, впрыгнул в уютные тапочки и направился в ванную комнату внушительных размеров с двумя окнами, с ониксом на стенах, пятиместным джакузи и просторной душевой кабиной из вулканической лавы, отгороженной армированным стеклом, со всевозможными кнопками и светомузыкой, делающими ее похожей на космический корабль. Душ, пар, новости ВВС на экране в зеркале. Далее кухня, wheatgrass, сашими, доставленные из Сумосана, зеленый чай, холодное саке, кормление рыбок. Гардеробная, трусы Gucci, носки Duchamp, джинсы Billionaire, рубашка Stefano Ricci, новый пиджак от Zilli и безымянный шелковый английский платочек в карман и лаковые скороходы Bally. Одевшись, ОН идет в гостиную, где весь день Эка и Нино выводили пятна от вина на ковре, приводя просторную комнату в идеальный: порядок. Из белых камней возгорается синее пламя камина, Bang&Olufsen разродился мощным звучанием Chemical Brothers. ОН устраивается на диване над зеркальным овалом, достает VIP-билеты Карлито и свою старую карточку AMEX.
ОНА. 23:00. Улыбнувшись швейцару Джону и подобрав уже надорванный и намокший шлейф бледно-розового платья Dior, ОНА осторожно спускается вниз по узкой входной лестнице клуба Annabel’s. Скидывает невесомую шиншиллу на руки подоспевшей гардеробщице, которая мгновенно выдает номерок и прячет бесценный мех где-то в закутке крошечной туалетной комнаты. Фешенебельный подвал завлекал вглубь теплыми огнями настольных ламп, неплохой коллекцией живописи на стенах, громкими голосами гостей и еще не очень громкой музыкой. Уверенной походкой ОНА следует за пожилым итальянским метрдотелем к овальному столику рядом с танцполом, где ее поджидают старшие подруги — первые жены ссыльных олигархов, переехавшие в Лондон еще в двухтысячных, сразу после первого пришествия ВВП.
