Талейран произносил слова осторожно, не выделяя интонацией своего отношения к делу, — что и говорить, настоящий дипломат. Вот только сказанное министром иностранных дел было сведениями уже давно устаревшими, или, как говорят, «протухшими», и Фуше мстительно улыбнулся, предчувствуя свое незабываемое торжество. Не каждый день можно получить огромную радость, больно щелкнув по носу своего заклятого «друга»!
— Вы имеете в виду, господин Талейран, предложение САСШ? О продаже им нашей Луизианы за четыре миллиона долларов? Гражданин Первый консул уже выразил свое отношение к этой сделке. Мы категорически отказались от продажи…
— Речь идет не о продаже, господин министр полиции, речь идет совсем об ином…
Голос Талейрана стал строгим. Он был готов произнести очередную филиппику, которыми славился в парламенте, но Фуше опередил, нанеся неотвратимый удар:
— Моро давно состоит в масонской ложе филадельфов, нам это давно известно! Как и то, что он дал свое согласие на содействие этим американским торгашам ради их демократии и свободы! — Последние два слова Фуше произнес с такой нескрываемой иронией, будто выплюнул нечто непотребное. — А это уже измена республике!
— Вы уже доложили гражданину Первому консулу? — На Талейрана было больно смотреть.
Какой там щелчок по носу?! Он получил от министра полиции полновесную оплеуху. Его ищейки оказались гораздо осведомленнее, нежели послы и агенты Французской республики за рубежом.
«Полицейская гадина, тварь!»
Талейран всем естеством понял, что еще один внешнеполитический конфуз обернется для него полной отставкой, и тут же получил второй сокрушительный удар:
— Гражданин Первый консул уже давно знает об очередной измене Моро! — Фуше тщательно выделял голосом каждое слово. — К тому же в Новом Орлеане сейчас находится граф Резанов, наместник Калифорнийский. А он не допустит продажи Луизианы, под каким бы соусом она ни подавалась, ибо русские категорически против такой сделки. Да и я принял необходимые меры, господин министр… Причем с согласия самого генерала Гоша, и очень-очень давно…
Фуше с нескрываемым злорадством в душе наблюдал, как лицо Хромца смертельно побледнело, а щека и глаз задергались от нервного тика, и с нескрываемым торжеством подумал: «Теперь он мой с потрохами, подо мною ходить начнет и не пикнет! Я из него веревки вить буду!»
Лондон
Карета легко шла по накатанной дороге. Внутри, на мягких подушках, сидел шестидесятишестилетний монарх страны, над которой никогда не заходило солнце, настолько недавно велики были ее владения. Георг III, король Великобритании и Франции, курфюрст Ганновера, ехал к человеку, которого в глубине души боялся, как и все его подданные.
Император Всероссийский Петр III был самым последовательным врагом, и все попытки Англии урезонить эту венценосную особу в своих притязаниях за последние десять лет оказывались безрезультатны. А теперь судьба целой страны зависит от прихоти этого человека, коварного византийца по нраву и московитского варвара.
Последние два года принесли Британии череду несчастий. Против Туманного Альбиона русский монарх сколотил целую коалицию из Франции, России и Испании, к которой примкнули страны Балтийского союза, покорные вассалы Московии — Пруссия, Дания и Швеция.
— Я самый несчастливый король… — тихо пробормотал Георг. Он отдавал себе отчет, что за время его правления Англия потеряла ряд чрезвычайно важных владений.
Первыми откололись американские колонисты, которые образовали собственную страну, а с началом нового века была потеряна Бенгалия, эта жемчужина Индии, и Канада. Так что захват русскими еще нескольких островов в Вест-Индии после таких потерь показался ничего не стоящей утратой.
Но то была прелюдия, а теперь последовал самый страшный удар — враги уже здесь. Французы и русские топчут землю старой доброй Англии, а пруссаки месяц назад захватили Ганновер, далекую вотчину, в которой, впрочем, Георг никогда не бывал.
— Боже праведный!
Голова сильно болела, король чувствовал, что на него накатывает тот приступ безумия, который он перенес десять лет назад и с которым с великим трудом справился. И вот теперь боль вернулась.
