Мальчик поразился: «Чего он такого умеет?». Филь не видел, чтобы кузнец делал что-то особенное. Оси, бывало, ковал и подковы менял, разве что кубок тот был необычен. Правда, при известной сноровке изготовить его тоже было нетрудно — ни гравировки, ни инкрустации, гладкий и простой. Вот разве что изумруд!
Тот изумруд не давал Филю покоя. Такой камень стоил целого корабля. Мальчик раздумывал со вчерашнего дня, как выведать у Ирения, где он его добыл. Может, там еще осталось? Стать владельцем корабля и снова выйти в море, сбежав из этого места, населенного скорбными на голову людьми, которым даже не знаешь, когда верить, это будет здорово!
Надо только дождаться семейку, исполнив клятву, превратившую его в нечто вроде живого оберега. Раньше нельзя — Филь проворочался полночи, но не сумел на это решиться. Что-то зацепило его в вынужденной клятве, и теперь при одной мысли о побеге у него холодело в груди.
Ладно, два дня ничего не меняют, подумал он. Так и быть, он просидит тут сколько нужно, охраняя Эшу со стрижеными под мальчишку волосами и ногами, сильно похожими на червяков. Старше его почти на три года, она даже в росте отставала от него.
— Ирений наш первейший лучник, — отозвалась Эша, уловив на лице Филя непонимание. — Мастер, который делает оружие.
— А-а! — протянул Филь насмешливо.
Хромой лохматый кузнец знает что-то, чего другие не знают, не будучи цеховым, в это он не верил. Невероятней была только история про собак, охранявших в Хранилище бассейн с ядовитой жижей, которую здесь называли Сотерисом.
Будто Филь не знал, что они там охраняют. Как бы ни был он измотан борьбой со штормом накануне дня, когда попал сюда, но тяжелые связки золотых цепей на стенах Хранилища успел разглядеть. Тех самых цепей, что таскали на себе собаки. Да еще тьму холодного оружия, которым можно вооружить армию.
Эша чего-то не договаривала, как все они. Сначала Габриэль, потом Руфина, теперь еще она. Отец предупреждал его остерегаться сумасшедших, а здесь все были сумасшедшими. Одним словом, Филь влип, как никогда еще не влипал. Он поймал себя на мысли, что думает это на местном языке, и разозлился. Уже и в голову ему они залезли!
В жарком воздухе дрожало марево, но в кузне было прохладно. Эша показала на длинную железяку в углу, закрученную в поросячий хвостик.
— А вот эту я сотворила!
— Брешешь! — выпалил Филь.
Девочка немедленно сдвинула облезлые брови:
— Филь Фе, выбирай выражения!
— Какой я тебе Филь Фе? — взвился он. — У меня есть своя фамилия!
— Филь Фе, — перебила Эша упрямо. — Тебя не заставляли произносить клятву. Так что, пока мы не соберемся опять, ты полновластный член семьи. А в настоящий момент еще и хозяин замка, за исключением Хранилища. Не веришь — дай приказ собакам, они его исполнят.
Проглотив возражения, Филь пробормотал:
— Вот еще, ради трех дней менять фамилию!
Он схватил клещи, стоявшие у бочки с салом, и вышел во двор. Эша склонилась над кучей угля, насвистывая что-то.
— Охраняй! — сказал Филь встретившейся ему собаке, мотнув рукой в сторону кузни.
Вильнув обрубком хвоста, пес послушался. Мальчик поймал себя на мысли, что почти не удивился.
Вернувшись с добытым из плахи наконечником, он застал Эшу за странным занятием: она сгребала лопатой уголь в сторону.
— Вот хорошо, что ты пришел, — обрадовалась Эша. — Подержи открытой дверь, а то я не вижу!
Пыхтя и потея, она орудовала как заправский землекоп.
— А что ты делаешь? — спросил Филь, ставя клещи на место. — Ищешь получше кусочек для рисования? Так эта маленькая куча, на кухне куда больше!
Он хотел забрать у неё лопату, но Эша ему не дала. Утирая пот с чумазого лица, она пропыхтела:
— Я сама! В страданиях душа совершенствуется. Правда, лицо от этого выглядит неважно…
Она отшвырнула лопату и воскликнула:
— Нашла!
Эша расчистила руками освободившееся пространство, и глазам детей предстал квадратный люк, закрытый деревянной крышкой. Филь задрожал от волнения: под крышкой был потайной ход, что еще там могло быть? Кузнец устроил его, чтобы выбираться незамеченным из замка.
В следующий миг поток мыслей захлестнул мальчика. Зачем кузнецу это делать? Никто не станет маскировать ход, не будь у него что-то на уме. А может, Ирений — контрабандист? Хальмстем запирают на ночь, а днем новых входящих проверяют жезлом Арпонисом. Габриэль рассказывала, что от него ничего не скроешь. Или Ирений задумал стащить что-нибудь? Или хранит там что-то, что надо держать подальше от чужих глаз. Вот здорово, если он хранит там драгоценные камни!
