Дэн резко повернулся к Малькому.
— Может, вы перестанете играть в свои игры и просто скажете мне, где сейчас Дженис?
— Ладно, — сказал Мальком, припарковывая автомобиль. — Пойдемте в дом и попробуем все выяснить. Дженис Хэдли вернулась раньше вас, без одежды и в состоянии серьезного шока!
В красивой гостиной Томаса Хэдли находилась группа мужчин с мрачными лицами. Проследовав внутрь за шерифом Малькомом, Дэн увидел три знакомых лица, сидящих на мягких стульях — самого Томаса Хэдли, отца Джен, Роберта Кэндора, хорошо известного в Голливуде психиатра, и сержанта Уилера, одного из помощников Малькома.
При виде вошедших лица их напряглись. Дэн заметил, что все холодно уставились на него.
— Вот он, — небрежно сказал шериф Мальком.
— Сядьте Торн, — неожиданно резко и словно с трудом сказал Томас Хэдли.
Дэн пересек комнату к стулу, на который указал Хэдли, и сел на его плюшевую обивку, чувствуя крайнее изумление. Затем он с надеждой взглянул на Хэдли.
— Вы не против рассказать мне, — медленно проговорил он, — почему меня привели сюда? И где Дженис?
— Дженис в своей комнате, — холодно ответил Хэдли. — Возможно, вы и сами знаете, как так случилось, что она потеряла свой купальник... и почему примчалась сюда, истерично крича, что на нее напали!
Дэн тут же вскочил со стула.
— Если вы думаете, что я...
— Я ничего не утверждаю, Торн. Но вы были единственный с ней днем перед нападением. — Хэдли встревоженно повернулся к психиатру. — А каково ваше мнение, Боб?
Бесстрастный, безупречно одетый человек с пронизывающими глазами, лет где-то после сорока, задумчиво потер подбородок.
— Ну, Том, я провел полный медицинский осмотр и попытался поговорить с девушкой, насколько позволяло ее состояние.
— И?
— Физически ей не нанесли вред, — сказал Кэндор.
— Вы уверены? — спросил Хэдли.
— Уверен, — ответил психиатр.
Хэдли облегченно вздохнул.
— Слава богу хотя бы за это, — сказал он.
— Однако, — продолжал Кэндор, — у нее была жуткая паника. Не знаю, что с ней произошло на берегу. Все, что я смог выжать из нее, вы мне и сами уже рассказали — купальник с нее был сорван, и произошло что-то слишком ужасное, что невозможно описать. Поэтому ее организм прибег к временной защитной амнезии — иными словами, у нее блокирована память. Причины для этого должны быть действительно ужасными, какими бы они ни являлись. Возможно, через несколько дней она сможет обо всем рассказать. — И он выразительно посмотрел на Торна.
— Гм-м... — протянул шериф Мальком. — Значит, слишком ужасно, чтобы описать? — Он покосился на сержанта Фостера. — Каково ваше мнение, сержант?
Помощник шерифа резко подался вперед.
— Мне все достаточно ясно, — проворчал он. — Этот парнишка-актер был наедине с девушкой, не так ли? Не трудно предположить, что он попытался сделать.
— Да вы с ума сошли! — ожесточенно рявкнул Дэн. — Не стал бы я делать ничего подобного! — Он повернулся к Томасу Хэдли. — Мистер Хэдли, вы же давно уже знаете меня. Вы знаете, что я не сделал бы ничего Дженис! Как вы можете позволять этому бычаре в форме стоять здесь и обвинять меня в...
— Достаточно, — оборвал его Хэдли, которого уже распирал ледяной гнев. — Это не то, что я ожидал от вас, Дэн.
— Но кто-то же напал на нее, — вмешался психиатр. — Она продолжает твердить об ужасном волосатом монстре с... э-э... семью хвостами или чем-то в этом роде. Понятно с первого взгляда, что девушка не в себе от страха.
— Монстр с семью хвостами? — переспросил Дэн.
— Она сказала мне эту невероятную дичь, — кивнул доктор Кэндор. — Потом опять разрыдалась. Насколько я понимаю — это образное представление чувственных диких сил, выпущенных напавшим на нее, во время...
— Ладно, — оборвал его шериф Мальком. — Я готов принять вашу гипотезу... что бы она ни означала, — добавил он тише. — Но все мы слишком много говорим, а единственный человек, кому есть что сказать, молчит. Мистер Торн, давайте, расскажите нам своими словами о том, что именно произошло днем на пляже?
Дэн описал, как проходил их пикник до того момента, когда он оставил Дженис лежащей на махровом полотенце, а сам пошел к машине за термосом с чаем. Затем он замолчал.
