Но никто меня не встретил. Автобус остановился у дальних ворот, высадил всех и снова умчался в город. Я растерянно оглянулась: может быть, прячутся? Или проспали? Ни разу не было, чтобы они меня не встретили! Я вскинула сумку на плечо и пошла в лагерь. Что-то случилось. Но тут же одернула себя: рано еще, полчаса до подъема, набегались, вот и дрыхнут, они ведь не обязаны меня встречать! Тетя Катя, Танечка и Галина, наши поварихи, улыбнулись, обгоняя меня, и свернули к бане. А я увидела в конце аллеи одинокую фигуру. Это был Васька, и он был один.
Он подошел медленно, сказал хмуро:
— Давай помогу.
Взял у меня одну ручку сумки. Нести так было неудобно, но я промолчала.
— А остальная шайка-лейка где? Спят как сурки? — фальшиво-весело спросила я.
Васька вскинул на меня глаза и тут же отвел взгляд. Так ничего и не сказал. Молчали до самого корпуса.
— Спасибо, Вась, одна бы я не дотащила.
— Не за что, — снисходительно буркнул он и ушел в свою палату. Где, кстати, не спали.
Кажется, мне тоже объявлен бойкот.
— Маш, Маш, а мы новенькую выбрали…
— Куда выбрали? — Уже неделю она в отряде, а все «новенькая»…
— В конкурсе красоты участвовать! — Бесхитростный радостный Герка преподнес мне новость, как пирожное на блюдечке.
Я схватилась за сердце и посмотрела на стоящего рядом Ромку.
— Рома… Ну зачем вы так уж?
— Так ей и надо! Пусть не задается!
Я бросилась к А. М. и Олегу.
— Ну как вы могли допустить? Куда вы смотрели?
— Маша, я не понимаю… — растерялась А. М. — На планерке сказали выбрать одну девочку от отряда, что это главный конкурс…
— Вот именно!
— Мы стали выбирать, а они все хором: «Алёну, Алёну! Она самая красивая!» Я бы не сказала, но раз они так считают…
Я живо представила, как они кричат, а глаза у них ехидные, злые. В нашем отряде почти все старожилы, они знают, что такое конкурс красоты! Будь ты трижды раскрасавица, не выполнить тебе ни одного задания без поддержки отряда и зрелищных номеров. Но на сцене-то стоять только ей, и позор, свист и улюлюканье зала принимать тоже ей одной. Прославится сразу на весь лагерь! Как самая «классная» девчонка или как самая… сами понимаете.
— Если у участницы нет поддержки, она будет выглядеть… ну как полная дура! А ее, думаете, наши поддержат? Подставили девчонку!
— Но, Маша, она сама согласилась! Помолчала с минутку, оглядела всех по очереди и говорит спокойно так: «Я согласна».
Представляю, какими глазами она «оглядела всех»! А ведь могла бы отказаться! Запросто! Но она все поняла, гордая девочка Алёна Акинирова, и назло им не отказалась.
— Значит, так, — сказала я решительно. — Понятно, что от ребят помощи мы не дождемся — они будут всячески ей вредить. Поэтому мы должны приложить максимум усилий, чтобы помочь человеку.
— Да, Маша, — сказала А. М. послушно.
— Хорошо, Маш, — серьезно кивнул Олег.
На столе в банке медленно вяли пионы.
Я поговорила с Юлей, вожатой, которая готовила конкурс красоты, все ей объяснила, но чем она могла мне помочь? Не убирать же из программы самые зрелищные номера, не нарушать же многолетние традиции лагеря из-за какой-то Алёнки, которая не поладила с отрядом! Я бегала, суетилась, волновалась, ночами не спала, пытаясь придумать ей интересную визитную карточку без отряда… А ей, кажется, и дела не было!
— Она, наверное, думает, что она такая неотразимая, — хихикали девчонки, — выйдет на сцену и всех покорит своей красотой!
— Все сразу попадают и дадут ей первое место!
— Ничего подобного она не думает, — вдруг вступился за Алёнку Васька. — И вообще… Она, может, даже не знает, что надо номер готовить, и танец, и группу поддержки? Она же первый раз в лагере.
— Конечно, она же только на слонах катается! — фыркнула Маринка и стрельнула глазами в Семёна.
После этого (случайно услышанного) разговора я попыталась объяснить Алёнке, что такое конкурс красоты в нашем лагере, что от нее требуется, но она слушала нетерпеливо и рассеянно и наконец сказала:
— Маша, вы хотите кого-нибудь другого поставить? Ну пожалуйста, мне все равно…
Но поставить другого — значит поддержать бойкот. Потом вдруг Алёнкины глаза наполнились слезами, и она сказала сердито, с вызовом:
