— Гм! — буркнул Карандаш, — Тогда, по крайней мере, представьтесь. Вы кто?
— Я Лиза, — сказала девочка, — а это моя… — Тут ее снова дернули за палец, — … моя подруга, синьора Элеонора Дузе.
— Прошу садиться, уважаемые, — промолвил черный господин, вежливо кивнув головой. — Но, смею заметить, я не Карандаш, а Вечное Перо[1] вашего дяди-писателя!
— Что за потеха этот лес! — сказала Лиза удивлено, усаживая куклу на скамейку. — Скажите, господин Перо…
— Вечное Перо, — поправил господин в черном.
— О, извините — конечно, Вечное Перо! — продолжала Лиза, — Но скажите, пожалуйста, как же мой дядя будет писать стихи, если вы шляетесь здесь по лесу?
— Шляюсь? — вскричал Вечное Перо. — Шляюсь! Во-первых, я никогда не шляюсь, а прогуливаюсь, во-вторых, ваш дядя вообще ничего не пишет, а пишу я, и в-третьих, вы просто две глупые девчонки, самые глупые из тех, что когда-либо появлялись в этом лесу!
Лиза была поражена тем, как внезапно и грозно рассвирепел господин Вечное Перо, а кукла так даже побледнела от гнева:
— Вы даже не знаете, кто перед вами! — закричала она. — Да будет вам известно, что я — знаменитая синьора Элеонора Дузе! Это обо мне Лизина мама сказала, что никто из артистов не нравится ей так, как я!
— Да, именно так она и сказала, — подтвердила Лиза.
— Ах, она именно так и сказала? — насмешливо откликнулся господин Вечное Перо. — Да разве это причина, чтобы оскорблять меня?
— Мы вовсе не хотели вас оскорбить! — сказала Лиза. — Но и вы не смеете говорить ничего плохого о моем дяде-писателе и, особенно о моей маме, потому что она самая лучшая мама, какую я знаю!
Вечное Перо одернул на себе пальто и протянул Лизе руку.
— Барышня Лиза! — сказал он. — К вашей многоуважаемой маме я питаю самое глубокое почтение, потому что она печет замечательное сладкое печенье. Но что касается вашего дяди-писателя, у которого я работаю Вечным Пером, то должен вам заметить, что он ужасный дурак!
— Как? — воскликнула Лиза. — Но ведь он всегда приносит мне конфеты!
— А вы не обольщайтесь этим, барышня, — продолжал Вечное Перо. — Я-то его лучше знаю! Он дурак! Он ничего не может! Мне все приходится делать за него! Сейчас я как раз занимаюсь тем, что сочиняю за него летнюю песню. А потом он скажет, что сам ее написал. Вот такой дурак!
Вечное Перо так раскипятился, что изо рта у него потекли чернила.
— Я истекаю кровью! — закричал он. — Пожалуйста, перевяжите меня скорее!
Но Лиза не решилась дотронуться до него, опасаясь перепачкать себе все пальцы. Тогда Вечное Перо сам вытер чернила рукавом своего черного пальто.
— Не расскажете ли вы нам стихотворение, которое сейчас сочиняли, господин Вечное Перо? — вежливо предложила Лиза.
— Мне очень приятно, что вы так интересуетесь поэзией! — сказал Перо. — Это прекрасное стихотворение, и я им очень горжусь. Вот, пожалуйста, послушайте:
Веселым теплым летом,
Под резким ветерком,
— Но ведь теплым летом бывает теплый ветерок! — сказала синьора Элеонора.
— Не перебивайте меня, глупая вы гусыня! — сердито заворчал Вечное Перо и начал снова:
Веселым теплым летом,
Под резким ветерком,
В траве гуляет ящер
С малюткой ящерком.
— Но ведь бывают только ящерицы, а ящеров не бывает, — возразила Лиза.
— Да? — вскричал господин Вечное Перо. — А если это ящерецын муж? А? Тогда его надо называть «ящер»! Так, на чем это я остановился?
Идет зеленый ящер,
Идет — хвостом шуршит,
А черненький медведик
В густой траве рычит,
— Это такая букашка, — догадалась Лиза. — Так ведь она называется «медведка» и вовсе не умеет рычать!
— Я прошу не перебивать меня! — закричал Вечное Перо. — Разве я виноват, что вы не знаете природоведения? «Медведик» — это муж «медведки», и раз его так зовут, то он обязан уметь громко рычать!
А черненький медведик
В густой траве рычит,
А божия коровка
Усами шевелит.
— Как же она ими шевелит, если их у нее и не видно? — спросила Лиза.
— А так и шевелит, что не видно. Все божьи коровки немного ненормальные, разве вы не знаете? Но слушайте же дальше:
Она ложится на бок,
Усам уснуть велит.
— Кому уснуть? — удивилась Лиза.
— Как кому? Усы ведь тоже устают шевелиться, усам тоже надо спать. Отчего мы вообще засыпаем, как не от усталости — это же так просто!
