— Смадар, ты лучше расскажи, как твоя сестренка во время обстрела живой-невредимой осталась, — попросил ее Габи.
Историю эту, видно, здесь знал каждый, потому что со всех сторон раздались поощрительные реплики и девчонка, поощренная таким вниманием взрослых, стала пересказывать, не первый, видно, раз. Во время недавнего обстрела их района ракета, пробив стену на уровне третьего этажа жилого дома, наискось пролетела через всю комнату и благополучно вылетела в окно. Комната оказалась детской, в это время в ней спала двухлетняя малышка, которую ракета не задела. Она лишь проснулась от шума, но толком ничего не поняв, только немножко похныкала и снова уснула.
— А где же сейчас твоя сестренка? — поинтересовался я у Смадар.
— А ее папа с мамой увезли в Тель-Авив, — ответила девочка.
— А как же ты!? — изумился я.
— А я со своими родителями рядом живу, в нашем доме пока только соседний подъезд пострадал, а у нас еще жить можно. А сестренка — это дочь дяди (в иврите слово «двоюродный» отсутствует, двоюродную степень родства определяют словами «сын дяди», «дочь тети» и т. д. — О.Я.), а мои мама с папой здесь, — и она указала на сидящих чуть поодаль довольно молодых еще мужчину и женщину. У мужчины на коленях была установлена переносная люлька и в ней мирно посапывал младенец.
Видно, ночь, все увиденное и услышанное за день давали о себе знать. В голове возникали какие-то дурацкие мысли. Я почему-то стал думать о том, что расскажут этому младенцу, когда вырастет, об этой войне. Наверное, спустя годы вспомнят, в первую очередь, что прямо из роддома привезли его не домой, а в бомбоубежище. Может быть, при этом даже улыбаться будут. А вообще-то вряд ли, ничего тут веселого нет. И хотя на войне и впрямь происходят всякие курьезные случаи, смех этот все же — сквозь слезы.
Утром, когда уезжал, совсем по-другому смотрел на поврежденные ракетами дома, ведь в них жили теперь уже знакомые мне люди. Зиял пробоинами недавно отстроенный красавец торговый центр, его темно-синие зеркальные стекла теперь уродливой грудой осколков валялись на земле и солнце отражалось от них каким-то зловещим блеском. В открытом бассейне мертвенно голубела вода, не летели вокруг брызги, не было слышно ни смеха, ни звонких детских голосов, потому что и людей здесь не было вовсе. Двери большинства магазинов были закрыты и на улицах по-прежнему встречались только одинокие прохожие, спешащие, как я теперь уже знал точно, по каким-то только совсем уже неотложным делам.
Днем я заехал к коллегам в редакцию газеты «Вести». Это самая крупная ежедневная газета, выходящая в Израиле на русском языке. К обыденной газетной суете здесь сейчас добавлялась еще и горячка войны. Новости снимались из Интернета, как говорится, горячими и немедленно верстались на полосах завтрашнего выпуска. Я знал, что в «Вестях» сразу после начала военной операции была открыта так называемая «горячая линия». А подробнее мне об этом рассказала обозреватель газеты Евгения Ламихова.
— События последних дней самым непосредственным образом затронули нашу редакцию, — говорит Евгения. — . На севере проживает много читателей нашей газеты, в Хайфе работает филиал «Вестей», выпускается приложение «Вести-север». Буквально через несколько дней, после того как начались военные действия в Ливане, мы открыли телефонную линию для читателей. За прошедшие дни сотрудники «Вестей» получили сотни звонков. Читатели обращались с вопросами, высказывали претензии к различным организациям, просили совета. Часть вопросов мы передали в службу тыла, муниципалитеты, больничные кассы. Ежедневно в газете публиковались полученные нами ответы и рекомендации. Если хочешь, могу привести в пример в пример некоторые характерные вопросы, которые задавали нам по нашей редакционной «горячей линии».
— Очень интересно, — отозвался я.
Женя полистала несколько газет и подшивки, заглянула в какие-то свои записи:
— Ну вот, например, к нам обратился некий Лев, который живет в городе Кирьят-Бялик, а его сестра в Кармиэле. Оба получают пособие по старости и социальную надбавку. Незадолго до начала боевых действий в Ливане сестра Льва уехала в Канаду к родственникам и те уговаривали ее остаться хотя бы на несколько недель. Но Лев опасался, что из-за этого ее могут лишить социальной надбавки (в Израиле при выезде пенсионера за границу ему сохранятся только пособие по старости, а выплата социальной надбавки во время длительного выезда за рубеж прекращается — О.Я.) и обратился с этим вопросом к нам. Собственно, по этой причине боялся выехать за границу и сам Лев. Он обратился в редакцию с вопросом, может ли институт национального страхования сделать исключение для жителей севера. Мы отправили этот вопрос в службу национального страхования. Вот что нам ответили официально: «Правила предоставления социальной надбавки не изменились». А неофициально добавили, что служба национального страхования исходит из того, что тревожные времена можно переждать в центре или на юге страны. Так что причин покидать Израиль нет.
