Литва: рассеяние и собирание - страница 5
Наряду с поэзией и эссеистикой сильным местом литовской литературы остается новелла, динамичная, компактная, с неожиданной развязкой (жанр этот, коммерчески невыгодный, отлично согласуется со сложившимися давними традициями). Здесь жизнестойким оказался живой классик Ромуальдас Гранаускас, единственный плодовитый писатель старшего поколения (восемь книг за десять лет!), престиж новеллы поддерживают также Дануте Калинаускайте, Ричардас Гавялис, Бите Вилимайте, Саулюс Томас Кондротас. Их ценностные ориентиры соответствуют сформулированным некогда Альфонсасом Никой-Нилюнасом: «Творчество, не опирающееся на диалог Бытия с Небытием, мало чего стоит». Кстати, иностранцы часто удивляются тому, что литовская литература столь драматична, угрюма, сентиментальна. Так, в новой антологии «Облако на траве», суммирующей двадцатилетний опыт новеллы, речь, по большей части, идет о смерти. Литовцев считают не очень-то веселой нацией, которая больше пашет и жалуется на жизнь, чем расслабляется и отдыхает, поэтому трудно не радоваться каждому проблеску иронии и юмора. Состояние основного жанра — романа — не радует, сегодня лучшие литовские романы эгоцентричны и субъективны, им не хватает социальной ангажированности и гражданской ответственности.
«Советское время подарило нам одну хорошую вещь — любовь к книге», — сказала когда-то президент Ассоциации литовских издателей, Лолита Варанавичене. Нынешний книжный рынок жизнестоек, а Вильнюсская книжная ярмарка, самая большая и значимая в странах Балтии, — одно из главных культурных событий в Литве.
Пока сказать трудно — слишком мала временная дистанция, — чем обогатили нашу национальную литературу перемены и отход от традиции, а чего ее лишили. Динамизм происходящего расшатывает привязанность к местному и национальному и заставляет обратиться к более общим, космополитичным понятиям идентичности, принятым в Западной Европе. Литературе малого народа всегда угрожает опасность имитации и потери собственного достоинства. Хорошей словесности нужны крупные личности, интеллектуальная мощь, сильное чувство языка и расширение контекста.
Сентябрь 2014
Марюс Ивашкявичюс
Мистр
Драма
Перевод Георгия Ефремова
До поры до времени я избегал заверений: «Основано на подлинных событиях». Мне это представлялось необязательным. Но нижеследующая история столь невероятна, что невозможно не предупредить читателя: так все и было. Некоторые детали и эпизоды даже пришлось опустить, они чересчур фантастичны. Иногда такое случается — реальность превосходит фантазию. И тогда авторские ремарки бессильны что-либо изменить.
А все началось в декабре 1840-го. В самом центре Парижа на торжествах перезахоронения Наполеона Бонапарта явился этот чудной человек из Литвы, назвавшийся Мистром. Париж разделился на два лагеря: уверовавших, будто сей пророк укажет роду людскому путь в Небеса, и убоявшихся, что оное существо стащит все человечество в преисподнюю.
Действующие лица
1840–1841 гг.
Адам — Адам Мицкевич, поэт (41 год)
Целина — Целина Мицкевичева, жена Адама (28 лет)
Мистр — Анджей Товяньский, литовский дворянин (41 год)
Ксавера — Ксавера Дейбель, гувернантка у Мицкевичей (22 года)
Бальзак — Оноре де Бальзак, писатель (41 год)
Санд — Жорж Санд (Аврора Дюдеван), писательница (36 лет)
Шопен — Фредерик Шопен, композитор (30 лет)
Пьер — Пьер Леру, философ (43 года)
Маргарет — Маргарет Фуллер, журналистка (30 лет)
Герич — литовский легионер
Петр — польский интеллигент в изгнании
Папа — Пий IX, папа Римский.
Статисты: грузчики, кельнер, польские интеллигенты в изгнании, польские легионеры, папские охранители.
Места действия: Париж, Рим, итальянские Альпы.
Время действия: 15 декабря 1840-го — 24 февраля 1848-го. Продолжительность действия: 7 лет 2 месяца и 9 дней.
Действие I
> Елисейские Поля. Зима. Огромные толпы парижан ожидают прибытия останков Наполеона с острова Святой Елены.
> Адам стоит, ежась от стужи, непривычной для Парижа. К нему сквозь толпу пробирается низкорослый мужчина в сюртуке цвета бронзы, необычайно похожий на Наполеона. Он держит в руках хоругвь, на которой — изображение Бонапарта, шествующего в небо. Становится позади Адама.
