В Болонской школе у Яковлева начались первые расхождения с той частью социал-демократии, которая считала Россию никчемной страной и действовала в ней только для того, чтобы приготовить из нее запал для всемирной революции. Иногда он вспоминал убитого им у железнодорожных мастерских жандарма и шестерых его детей, оставленных сиротами. «Захотят ли они поддержать революцию? – думал Яковлев. – Сделает ли она их жизнь без отца более счастливой?» Чувство совершенного греха начинало вызывать в его душе если и не раскаянье, то дискомфорт.
Из Болоньи Яковлев уехал в Бельгию, где устроился на работу на одном из электромеханических заводов. С российскими революционерами поддерживал постоянную связь, но дружил и с местными социал-демократами. Много читал, жадно впитывал европейскую культуру. В совершенстве выучил французский язык, мог свободно объясняться по-английски. Но никогда не отделял себя от России, понимая, что ей более всего нужны образованные люди.
Мировую войну встретил со смешанными чувствами. Она предвещала слом всего европейского мироустройства, но в то же время доставляла много неудобств. Прежде всего потому, что резко сократила возможность общения между российскими эмигрантами. Они оказались в разных странах и для того, чтобы встретиться друг с другом, надо было совершать длительные и дорогостоящие кружные поездки. Легче всего было Ленину и его группе. Они находились в Швейцарии, сохранявшей нейтралитет, выезд и въезд в нее не создавали проблем. Но за всю войну Яковлеву ни разу не удалось встретиться с Лениным.
Они встретились в октябре семнадцатого в Петрограде на Втором съезде Советов, объявившего о том, что вся власть в стране переходит в руки рабочих, солдат и крестьян. Ленин вышел из зала, в котором уже почти сутки, сменяя друг друга, выступали с разными заявлениями делегаты, и направился в комнату, где для него был приготовлен чай. В последние дни он почти не спал и выглядел уставшим. Он постоянно потирал покрасневшие глаза и часто моргал короткими рыжими ресницами. Яковлев оказался в этой комнате случайно, он зашел туда, чтобы поздороваться с Луначарским. Они не виделись с ним семь лет, с тех самых пор, как Яковлев уехал из Болоньи. Луначарский обрадовался ему, но еще больше обрадовался Ленин.
– А-а-а, вот кого я вижу, – сказал он, переступая порог. – Вы прямо из-за границы? – и протянул Яковлеву руку, словно они расстались с ним только вчера.
– Из-за границы я уже почти два месяца, – ответил Яковлев, удивившись тому, что Ленин так хорошо запомнил его по Капри. – На съезд прибыл полномочным делегатом от уфимской организации.
– Нам очень не хватает таких людей, как вы, – сказал Ленин. – Немедленно включайтесь в работу. – И тут же повернулся к стоявшему рядом с Урицким Подвойскому: – Телеграф на Мойке в наших руках?
– Готовим группу для захвата, – ответил Подвойский.
– Направьте туда товарища Яковлева. Он лучший специалист по захватам. Я это говорю самым серьезным образом.
Так Яковлев сразу оказался в самой гуще революционных событий. Он не только захватил с приданной ему группой телеграф, но и прогнал юнкеров, попытавшихся отбить его у большевиков.
В декабре 1917 года Ленин подписал постановление Сов-наркома о создании ВЧК. В группу по ее организации вместе с Дзержинским, Ксенофонтовым, Ильиным и Петерсом он включил и Яковлева. А в январе 1918 года Яковлев вопреки своей воле должен был выступить против того, ради чего пошел в революцию. Пятого января открылось заседание Учредительного собрания, которого он ждал с особым нетерпением. Именно оно было главной целью революции. Об этом говорили и большевики сразу после октябрьского переворота. Учредительное собрание должно было разработать и принять Конституцию России, определить ее государственное устройство и общественный строй. Двадцать пятого ноября состоялись выборы, победу в них одержали эсеры. Пятого января лидер эсеров Виктор Михайлович Чернов был избран председателем Учредительного собрания.
С юридической точки зрения сразу же после открытия Учредительного собрания все полномочия от ВЦИКа должны были перейти к нему. Большевики воспротивились этому.
