Литературное произведение: Теория художественной целостности - страница 170

13. Цит. по статье Т. Л. Мотылевой «Толстой и Достоевский: их мировое значение» (Яснополянский сборник. Тула, 1974. С. 82).

14. Это показано в диссертации В. В. Федорова «Диалог в романе: Структура и функции» (Донецк, 1975), где анализируется «двуплановый диалог» в романе Толстого «Анна Каренина».

15. В. А. Свительский в статье «Логика авторской оценки в романе Л. Н. Толстого „Анна Каренина“» справедливо говорит о том, что у Толстого "носит содержательный и ценностный характер сама степень проникновения повествователя в мир героя, мера его присутствия при герое, соотношение точек зрения… Именно положительная моральная и эстетическая оценка, возможная при условии духовного равенства между автором и героем (точнее было сказать: между повествователем и героем. – М. Г.), их конгениальности, их созвучия в повествовании, только она у Толстого дает основания для идентификации, для совпадения авторского посредника с героем" (Толстовский сборник. Тула, 1973. Вып. 5. С. 62—63).

16. Гей Н. К. Стиль как «внутренняя логика» литературного развития // Смена литературных стилей. М., 1974. С. 354.

17. См.: В. П. Боткин и И. С. Тургенев: Неизданная переписка 1851—1869 гг. М.; Л., 1930. С. 120.

18. Гольденвейзер А. Б. Вблизи Толстого. М., 1959. С. 181.

19. Пастернак Б. Л. Шопен //Ленинград. 1945. № 15—16. С. 22.

20. Напомню, как А. П. Чехов, один из самых внимательных и проницательных читателей Толстого, говорил, что на него действовали не «основные положения толстовской философии», а «толстовская манера выражаться, рассудительность и, вероятно, гипнотизм своего рода» (Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем. М., 1949. Т. 16. С. 132).

21. Л. Н. Толстой о литературе: Статьи. Письма. Дневники. М., 1955. С. 605.

22. Там же. С. 286, 287.

Не меньшую, чем у Толстого, внутреннюю ритмическую подвижность и изменчивость обнаруживает анализ тех же ритмических определителей речи в повести Достоевского «Кроткая».

В рассмотренных главах повести очень часто сменяется доминирующий тип, особенно окончаний, – от абзаца к абзацу. Причем, как и у Толстого, женские зачины и окончания, преобладающие в прозе с установкой на интонационно-мелодическую плавность, часто отходят на задний план и даже встречаются реже, чем употребляются слова с подобными формами зачинов и окончаний, – исходя из этого, можно предполагать, что писатели избегали начинать и завершать таким образом колоны. Заметно растет у Достоевского употребление ударных начал и концовок, но вместе с этим сравнительно возрастает и количество вроде бы противоположных им, явно безударных, дактилических и даже гипердактилических зачинов. И уже здесь можно увидеть одно из самых элементарных проявлений того совмещения противоположных ритмических тенденций, которое очень характерно для речевого строя Достоевского, особенно для доминирующей в «Кроткой», да и в большинстве других произведений Достоевского речи, напряженно-самоуясняющей «дело».

Показательно в этом смысле отличие ритмических характеристик вступления «от автора» от остальных глав собственно рассказа. Во вступлении гораздо меньше ударных структур, в нем преобладают женские и дактилические зачины и особенно вообще характерные для книжно-письменного стиля дактилические окончания, как, например, в следующей фразе: «Вот это предположение о записавшем все стенографе (после которого я обделал бы записанное) и есть то, что я называю в этом рассказе фантастическим». И только третий абзац вступления, представляющий героя и объясняющий «тему», содержит как бы своеобразную увертюру последующего строя речи рассказа: характерно, что из восьми фраз с ударным началом во вступлении, вообще, шесть приходится только на этот абзац, а именно мужские межфразовые зачины являются единственной регулярно преобладающей ритмической характеристикой во всех главах «Кроткой».

Сравнительно одноплановое и единонаправленное движение речи в авторском вступлении резко изменяется уже с первой фразы первой главы: «Вот пока она здесь – еще все хорошо: подхожу и смотрю поминутно; а унесут завтра и – как же я останусь один?» Прежде всего обращает на себя внимание фиксированная ритмическая расчлененность речевого потока. Все колоны – они же и фразовые компоненты, самостоятельные простые предложения в составе этой сложной фразы – подчеркнуто отделены друг от друга,