Литературное произведение: Теория художественной целостности - страница 162

Приведу один из простейших и вместе с тем типичных для рассказа примеров подобных двучленных конструкций: «По закону, так сказать, мазурку я танцевал не с нею, но в действительности танцевал я почти все время с ней». Фразовые компоненты – два простых предложения в составе сложного одновременно объединены рядом повторов и параллелизмов (слоговой параллелизм – 17—16 слогов, параллелизм зачинов, словесные повторы) и внутренне противопоставлены. Особенно характерны здесь подчеркнутые ритмические различия на фоне лексического тождества: «я танцевал» – «танцевал я»; и особенно «с нею» – «с ней». А вот пример, так сказать, более расчлененной, энергично разветвляющейся двучленности: «Я был не только весел и доволен, я был счастлив, блажен, я был добр, я был не я, а какое-то неземное существо, не знающее зла и способное на одно добро». Двучлены именных частей сказуемых сменяются двумя короткими фразами, после которых снова следует два однородных обособленных определения. Здесь нет сколько-нибудь отчетливой противопоставленности, скорее можно говорить о нанизывании синонимических двучленов, но сам по себе композиционно организующий принцип остается в силе.

Но особенно значительное место в рассказе, прежде всего во второй части, занимает, так сказать, антонимическая двучленность, где, в частности, и ритмическая разноплановость, проникая вовнутрь абзацев и даже отдельных фраз, получает кроме общекомпозиционных еще и более конкретные изобразительно-выразительные функции. Рассмотрим с этой точки зрения один из абзацев второй части: «Я стал смотреть туда же и увидел посреди рядов что-то страшное, приближающееся ко мне. Приближающееся ко мне был оголенный по пояс человек, привязанный к ружьям двух солдат, которые вели его. Рядом с ним шел высокий военный в шинели и фуражке, фигура которого показалась мне знакомой. Дергаясь всем телом, шлепая ногами по талому снегу, наказываемый, под сыпавшимися с обеих сторон на него ударами, подвигался ко мне, то опрокидываясь назад – и тогда унтер-офицеры, ведшие его за ружья, толкали его вперед, то падая наперед – и тогда унтер-офицеры, удерживая его от падения, тянули его назад. И, не отставая от него, шел твердой, подрагивающей походкой высокий военный. Это был ее отец, с своим румяным лицом и белыми усами и бакенбардами».

В абзаце чередуются и противопоставляются друг другу всем ритмико-речевым строем фразы о наказываемом и о полковнике. В первой фразе о наказываемом (вторая фраза абзаца) сплошной ряд ударных окончаний, а в последующей такой же сплошной ряд, но безударных (женских) окончаний. Аналогично противопоставлены межфразовыми окончаниями и четвертая и пятая фраза. Противоположен здесь и порядок слов (прямой в ритмической теме наказываемого и обратный при описании полковника). Противоположно в результате и общее течение речи. Оно громоздко-напряженное, спотыкающееся, с труднопроизносимыми многосложными словами («приближающееся», «под сыпавшимися» и т. п.) и осложненным синтаксическим строением во фразах о наказываемом (да и само это слово тоже очень ритмически характерно). И совсем иная, жесткая, твердо и последовательно развертывающаяся поступь там, где речь идет о «высоком военном». Наконец, финальный удар в заключающей абзац короткой фразе: "Это был ее отец… "

Нарастающая ритмическая изменчивость и всеохватывающая двуплано-вость не исключают, конечно, отдельных и более крупных ритмико-темати-ческих линий. Скажем, в распределении зачинов выделяется группа абзацев, где явно преобладают женские зачины и явно избегаются ударные начала колонов, фразовых компонентов и фраз. И тематически эти абзацы также родственны тем, что они являются по большей части прямым высказыванием о любви и «восторге» героя. («А было то, что был я сильно влюблен…»; «…Как бывает, что вслед за одной вылившейся из бутылки каплей содержимое ее выливается большими струями, так и в моей душе любовь к Вареньке освободила всю скрытую в моей душе способность любви. И я невольно соединяю его и ее в одном нежном, умиленном чувстве».) А противоположная ритмическая тема, оформленная ростом ударных зачинов, характеризует сцены экзекуции, и ее наиболее явно выраженным лейтмотивом, своеобразным ритмическим фокусом является реплика полковника: «Будешь мазать? Будешь?» Четкая ритмическая симметрия, развивая противопоставление тем наказываемого и полковника, контрастирует со словами татарина: «Братцы, помилосердуйте», акцентно-ритмический перебой в которых воссоздает запинающуюся, «всхлипывающую» речь.