Литературное произведение: Теория художественной целостности - страница 132

Едва ли кто-нибудь представляет себе прозу «сплошной» речью, каждому понятно, что всякое прозаическое высказывание так или иначе расчленяется на составные части. Наиболее явной единицей такого членения, всегда пунк-туационно выделенной, является фраза – предложение. Другие речевые единицы либо больше фразы (различного рода сверхфразовые единства), либо меньше ее: ведь фразы бывают разной степени сложности. Они могут состоять либо из одной предикативной единицы (простое предложение типа: «Появление Дуни произвело обыкновенное свое действие»), либо из нескольких (сложное предложение типа: «Наконец я с ними простился; отец пожелал мне доброго пути, а дочь проводила до телеги»; здесь три предикативные единицы – в дальнейшем я буду называть такие единицы фразовыми компонентами). Но и простые предложения, в свою очередь, могут расчленяться на более мелкие ритмико-синтаксические единства, которые Л. В. Щерба предложил называть синтагмами; например, в приведенной выше фразе из «Станционного смотрителя» две синтагмы: «Появление Дуни | произвело обыкновенное свое действие».

По определению Щербы, «синтагма – это фонетическое единство, выражающее единое смысловое целое в процессе речи-мысли…» ^>32 . Очень важно специально подчеркнуть, что выделение синтагм осуществляется именно «в процессе речи-мысли» и является активным, по существу, творческим актом, в котором как бы сталкиваются оба участника речевого общения. «В языке нет зафиксированных синтагм, – разъяснял свое определение Щерба. – Они являются творчеством, продуктом речевой деятельности человека. Поэтому всякий текст есть до некоторой степени загадка, которая имеет разгадку, но зависит от степени понимания текста, от его истолкования» ^>33.

Особенности синтагматического членения связаны с тем, что, хоть в языке и нет зафиксированных синтагм, их выделение полностью не подчиняется субъективному произволу, так как с ним неразрывно связано понимание речевых сообщений. Поэтому, несмотря на отсутствие в ряде случаев однозначных пунктуационных критериев, синтагматическое строение текстов становится определенным в процессе межсубъектного коммуникативного взаимодействия. И если, по замечанию В. В. Виноградова, «выделение синтагм или, вернее, членение на синтагмы всегда связано с точным и полным осмыслением целого сообщения, целого высказывания» ^>34 , то, с другой стороны, синтагматический строй речи является одним из важнейших материальных средств закрепления этого становящегося, развивающегося в каждой фразе смысла целого.

В ряде современных лингвистических исследований всесторонне обоснованы функции синтагмы как первичной семантико-синтаксической и рит-мико-интонационной единицы речи, а также основные критерии и правила синтагматического членения предложений ^>35 . Это дало возможность сравнить данные о слоговом объеме синтагм, с одной стороны, в ряде произведений художественной прозы, а с другой – в научных и научно-публицистических текстах ^>36 . И хотя членение на синтагмы действительно «до некоторой степени произвольно» ^>37 , все-таки средние данные по достаточно объемным выборкам позволяют, на мой взгляд, уловить общие тенденции, в значительной мере совпадающие, например, в моем материале и в вышеупомянутой статье Томашевского.

Такой анализ немедленно обнаруживает существенные отличия художественной прозы. При общем совпадении величины средней и наиболее частотной синтагм в художественных произведениях сама эта величина отличается большей устойчивостью (семь – восемь слогов), а самое главное – более двух третьих всех синтагм располагаются в пределах, отклоняющихся от средней и наиболее частой величины не более чем на два слога. Это дает основание считать наиболее регулярно встречающимися синтагмы от пяти до десяти слогов (я называю их