, потерпели очередное поражение. Для нас же это служит еще одним свидетельством того, что в наглухо отгороженной от внешнего мира стране все эти годы невидимо шел единый с европейской культурой литературно-художественный процесс, остановить который была не в силах даже тяжелая артиллерия Союза советских писателей.
Этот художественный процесс проявился, в частности, в культуре андерграунда: ориентируясь в основном на западные, в течение долгого времени недоступные образцы, она находила опору и в собственной культуре. Начался ускоренный процесс адаптации культуры, протекавший так стремительно, что с неизбежностью привел к смешению всех и вся. Так, Хармс очутился рядом со звездами советского рока, с «панками», с «некрореалистами» параллельного кино, а также рядом с такими, как Битлз, Секс Пистолз, С. Дали, Э. Уорхол, А. Р. Пенк, Ф. Кафка, Т. Тцара, — словом, в самой разношерстной толпе. Однако в глазах новых поколений эта Мешанина не была случайной: в столь разных явлениях культуры они видели общее начало — бунтарский дух, от которого вокруг дышалось свободнее. «Андерграунд» может показаться эпизодичным, вытекающим из культурного и духовного хаоса, царившего тогда в стране. Тем не менее подобного объяснения недостаточно, хотя бы уже потому, что параллельная культура сыграла одну из первостепенных ролей в либерализации страны — перестройка лишь закрепила ее завоевания.
Что касается Хармса, то его роль здесь особенно важна. Недаром за эти годы он стал одним из излюбленных авторов у худож-ников-иллюстраторов. Эти художники помещают свое творчество в традицию исторического авангарда, показывая тем самым, что недостаточно обрести свободу, необходимо еще собрать и возродить все утраченное, недостающее, разрушенное. Возвращаясь к отечественному авангарду, интегрируя в него наследие других культур, они перекинули мост от традиции к взрывному и подчас неуправляемому андерграунду.
И никаким «грязным рукам» не под силу разрушить этот мост, потому что он стоит на таких опорах, как творчество Хармса — писателя, который был и остается нашим современником. Вечным современником.
Перевод с французского Г. Мкртчян
БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Литература напоказ: от модернизма к классикам
Публикуется впервые.
Номинализм и литература: об автореференциальности, или Как литература избежала молчания
Впервые под заглавием: De l'autoréférentialité, ou comment la littérature а éсhаррé au silence // Noms et choses: Le corps de l’écriture dans la modernité slave / M. Weinstein (éd.). Aix-en-Provence: PUP, 2007. P. 117–127. На русском языке публикуется впервые.
Буквы на снегу, или Встреча двух означаемых в глухом лесу («Отчаяние» В. Набокова)
Публикуется впервые.
От футуризма — к формализму: В. Шкловский в 1913 году («Воскрешение слова»)
Впервые: Du futurisme au formalisme: Chklovski en 1913: La résurrection du mot // Europe (Paris). 2005. № 911. P. 37–54. На русском языке публикуется впервые.
Велимир I — поэт становлянин (А. Туфанов и В. Хлебников)
Впервые под заглавием: Futurisme, futurianisme ou devenirianisme?: Velimir Hlebnikov et Aleksandr Tufanov // Contributions suisses au XIV congrès mondial des slavistes à Ohrid, septembre 2008 / P. Sériot (éd.). Bern: Peter Lang, 2008. P. 109–122. На русском языке: Velimir Xlebnikov, poète futurien. Велимир Хлебников, будетлянский поэт // Modernités russes 8 / J.-C. Lanne (éd.). Lyon: CESAL, 2009. P. 437–448.
Кризис «текучести» в конце Серебряного века (О Леониде Липавском и его поколении)
Впервые под заглавием: La crise de la «fluidité» à la fin de l’Age d’argent: (Quelques mots sur Leonid Lipavski et sa génération) // L’Age d’argent dans la culture russe / J.-C. Lanne (éd.). Lyon: CESAL, 2007. P. 375–396 (Modernités russes 7). На русском языке публикуется впервые.
И течет «великая река» (Заметки о «Реквиеме» Анны Ахматовой)
Впервые: Pietroburgo, capitale della cultura russa/ Петербург, столица русской культуры / A d’Amelia (ed.) // Europa Orientalis (Salerno). 2004. № 5/2. P. 163–176.
«Оптический обман» в русском авангарде (О расширенном смотрении)
