Литература:
Корман Б.О. Лирика Н.А. Некрасова. – Воронеж, 1964.
Корман Б.О. Избранные труды по теории и истории литературы. – Ижевск, 1992.
Поскольку отношение (1) зафиксировано в тексте произведения, то текст является одновременно и «материей» произведения, и носителем программы функционирования системы «литература», содержащей указания читателю и корректирующей поведение системы, на основе обратных связей. Необходимость в авторских указаниях на принадлежность произведения к художественной литературе обусловлена спецификой словесного искусства. Дело в том, что, в отличие от других видов искусства, где в роли указаний на художественность произведений выступает материал, которым оперирует автор произведения, литература как художественная, так и нехудожественная, использует в качестве материала один и тот же естественный язык. Поэтому писатели прибегают к разным видам указаний, из которых самым простым самым распространенным является подзаголовок с названием литературного жанра или его разновидности (повесть, рассказ, роман, поэма или исторический роман, фантастическая повесть и т. п.)[8].
Инвариант программы функционирования системы «литература» описал, не ставя перед собой такой задачи, Б.О. Корман, которого интересовала проблема целостности литературного произведения: «Процесс восприятия произведения реальным, биографическим читателем есть процесс формирования читателя как элемента эстетической реальности. В этом акте созидания концепированного читателя принимают участие все уровни литературного произведения. Так, прямооценочная точка зрения «навязывает читателю открыто выраженное представление о норме. Пространственная точка зрения заставляет читателя видеть то и только то, что видит субъект сознания. Она определяет его положение в пространстве, расстояние от объекта и направление взгляда. То же (с соответствующими изменениями) можно сказать и о временной точке зрения. Двойственный характер говорящего во фразеологической точке зрения предполагает и двойственный характер предлагаемой читателю позиции. С одной стороны, читатель совмещается с говорящим, принимая не только его пространственно-временную, но и оценочно-идеологическую позицию. С другой стороны, ему дана возможность возвыситься над говорящим, дистанцироваться от него и превратить его в объект. Чем в большей степени реализуется вторая возможность, тем в большей степени приближается реальный читатель к читателю, постулируемому текстом. Следовательно, степень обязательности позиции (степень ее навязанности), предлагаемой текстом, различна для каждой из точек зрения.
Наибольшей она является для прямо-оценочной, наименьшей – для фразеологической»[9].
Вячеслав Семенович Стёпин – академик РАН, автор трудов по философии, методологии науки и философской антропологии. В работе «Синергетика и системный анализ» B.C. Стёпин отмечает вклад Гегеля в разработку категориального аппарата исторически развивающихся систем. В монографии «Теоретическое знание» автор определяет самоорганизацию, включающую в себя самострук-турирование, саморегуляцию, самовоспроизведение, «…как процесс, который приводит к образованию новых структур».
Литература:
Стёпин B.C. Философская антропология и философия науки. – М., 1992.
Стёпин B.C. Теоретическое знание. – М., 1999.
Очевидно, что программа функционирования литературного произведения, как и ее инвариант в системе «литература», могут быть описаны различными способами. Дело здесь, однако, не в способах описания программ, а в их существовании и в роли, которую они играют в судьбе системы «литература».
Если рассматривать «действие программы саморегуляции как цели, обеспечивающей воспроизводство системы», то можно подойти к пониманию проблемы системного качества литературы как сохраняемого «блоком управления» свойства целого, внутри которого происходит преобразование свойств составляющих это целое частей[10]. Когда писатель создает текст, содержащий описание вымышленного мира, и снабжает его программой, обеспечивающей восприятие этого мира в качестве художественного изображения, а читатель преклоняется перед этим изображением, текст, не переставая быть носителем информации, становится литературным произведением. При этом не менее конкретное лицо – читатель, открывший для себя художественность текста и преклоняющийся перед нею, предстает как ценитель литературного произведения. И эта ситуация может повторяться при каждом новом акте рецепции.
