Точно так же именно Руссо первым в нашей литературе начинает чувствовать домашнюю жизнь, жизнь небогатых горожан, потаенную, сосредоточенную, в которой скапливается столько сокровищ добродетели и кротости»[34].
То, что Сент-Бёв делает при помощи биографического метода, можно осуществить и по-иному, так, как написано во многих учебниках и статьях: вначале связать художественные открытия Руссо с сентиментализмом, в котором отразились настроения народных масс, не удовлетворенных официальным просвещением, затем изложить биографию и творческий путь Руссо, а при характеристике «Исповеди» подтвердить цитатами развитие у Руссо чувства природы и анализ внутреннего мира человека. Кому-то эта сухая схема, может быть, даже покажется предпочтительнее способа Сент-Бёва. Но насколько убедительнее «средствами искусства» приходит Сент-Бёв к выводам о роли Руссо как предтече французского романтизма! Сам автор говорит, что ему претят приемы лабораторного исследования или геометрическая схема. Его анализ «способен вызвать особое чувство волнения» и только на первый взгляд субъективен. В основе биографического метода справедливое представление о том, что автор произведения – живой человек с неповторимой биографией, события которой влияют на его творчество, с собственными мыслями, чувствами и даже болезнями, живущий в свое время, что, естественно, определяет выбор тем и сюжетов его произведений. Но личность писателя как творца не тождественна его произведению. Между тем у Сент-Бёва «творение в конечном счете оказывалось не целью, а средством познания»[35]. Преувеличение роли биографического автора с неизбежностью ведет к субъективности исследования, к созданию импрессионистического портрета художника.
Однако в биографическом методе упрощается категория автора, в котором скрывается целая система. Автор биографический не равен автору художественному, концепированному. Кто определит, в какой мере эпилепсия с характерными для этой болезни симптомами «застреваемости» и «вязкости» определила стиль Флобера? Какое событие жизни Достоевского обусловило появление в его романах несчастных детей? Другое дело, что для пользования биографическим методом необходимы энциклопедические знания и интуиция. Воскликнуть, как Сент-Бёв: «Это первая ласточка» во французской литературе XVIII века!» – может лишь исследователь, основательно знакомый с этой литературой. И писать так, чтобы литературоведческая работа приближалась к художественному произведению, – тоже особый дар. Может быть, поэтому биографический метод существует именно как метод, а не как научная школа. И все же у Сент-Бёва были талантливые продолжатели. Среди них первым стоит назвать Ипполита Тэна. Биографический метод явился своего рода «приготовительной школой», повлиявшей на возникновение психологического подхода и фрейдизма.
С использованием биографического метода могут строиться и современные исследования по компаративистике. Так, к примеру, сопоставление наследия Чосера и Толстого оказывается возможным не единственно по идейно-художественному типологическому признаку, но благодаря биографическому моменту «отречения», продиктованному в обоих случаях разочарованием в «суете житейской». То, что настроение кризиса давно известно в мировой культуре и слова Екклесиаста о «суете сует» почти повторяются в «Исповеди» Толстого, не снимает необходимости искать переворот в самой душе художника. Описание духовного кризиса Толстого потребовало от автора работы «переосмысления его привычного образа жизни, и не только личной, в том числе семейной, но и нового отношения к тому, что до этого момента было главной целью сочинительства»[36].
Советы основоположника биографического метода получили широкий отклик в зарубежном и отечественном литературоведении. На протяжении веков образ «биографического автора» обрастал подробностями его реальной жизни от младенчества до смертного часа. И, как завещал Сент-Бёв, особая роль в академических и популярных штудиях всегда отводилась матери, оказывающейся непосредственной участницей творческого процесса. В школьном учебнике по литературе для учащихся 10-го класса, например, так вспоминается о родителях Николая Алексеевича Некрасова, выросшего в Поволжье в поместье отставного офицера: «Сын безжалостного помещика, строго каравшего своих крепостных крестьян даже за мелкие провинности, пронес боль за простого человека через всю жизнь. Этим он обязан матери, Елене Андреевне, урожденной Закревской – дочери южнорусского помещика, служившего в Варшаве. Там она увлеклась не слишком молодым, но волевым и энергичным офицером. Быстро сыграли свадьбу, быстро яркое увлечение сменилось отнюдь не яркой, а иногда просто тягостной семейной жизнью, когда вспышки гнева мужа заставляли трепетать весь дом. А судьбу матери сын описал в одном из важнейших стихотворений начала своего творчества “Родина” (1846)». С образом матери автор главы связывает и всю проблематику творчества Некрасова, и структуру его личности («От отца он унаследовал независимость, от матери – тягу ко всему прекрасному и возвышенному»
