Листы дневника. Том 1 - страница 16

Шрифт

Интервал

"Во всех веках и народах всегда будут краткие периоды, в которых будут спесиво отринуты эти накопления. Как клады, временно уйдут они под землю. Как в запрещенных катакомбах, останется лишь шепот молитв. Так где-то и все-таки в полной бережливости сохранятся знаки народной наблюдательности и опять их достанут из тайников. Опять с обновленным рвением будут изучать. И опять именно из этих неисчерпаемых источников обновятся основы культуры"[49]. Он верил в Россию, в ее народ и ее будущее.

Осмысление российской культуры как энергетического явления космической эволюции дало возможность Рериху увидеть и осознать все те важнейшие проблемы, с которыми Россия столкнется в 80-е и 90-е годы своей противоречивой и нелегкой перестройки.

* * *

Очерки Рериха в целом представляют собой уникальное явление. Они синтетичны в своей изначальной сути и соединяют в себе философию и науку, литературу и широчайший объем знаний духовно-исторических и культурных. Поэтому провести "чистый" литературоведческий анализ этих очерков не представляется возможным. Да в этом и нет необходимости. Ибо вычленить литературу как таковую из синтетического целого рериховского творчества так же трудно, как и отделить Рериха-художника от Рериха-литератора.

Если в картинах Николая Константиновича "звучит и поет язык", то в его очерках говорят сами краски и зримые образы. И что бы он ни описывал — пейзаж ли, исторические реликвии, человеческие ли страсти или явления космической эволюции — перед вашим мысленным взором всегда предстанет завершенная в своей красоте картина.

Его очерки, с моей точки зрения, представляют ту новую литературу, где ощущается дыхание будущей эволюционной эпохи, будущих новых средств выражения и будущей эстетики.

Он много писал о синтезе как одном из важнейших направлений современного эволюционного процесса. Он сумел воплотить этот синтез в своих литературных произведениях, где гармонично сочетаются Красота, Знание и Мысль. Это и позволяет нам считать литературное наследие Рериха одним из ярчайших явлений мировой культуры.

Николай Константинович РЕРИХ

Наскоки

В письмах ваших сообщается, что какие-то индивидуумы упрекают друзей наших в том, что они будто бы считают меня богом, желая этим как бы задеть и друзей и меня. Какая вредительская чепуха!

Ответ на все готов. Посмотрим, насколько нелепо кощунство темных.

В чем же заключается в моей деятельности то, что вызывает их негодование?

Я пишу книги, посвященные искусству и знанию, посвященные культуре. Очень многие делают то же самое. Метерлинк, Бернард Шоу, Уэллс, Тагор часто появляются со своими книгами и занимают общественное внимание, но никто не негодует.

Мне посвящено несколько биографий и симпозиумов, но сравнительно с литературою, посвященной другим художникам и деятелям знания и искусства, их гораздо меньше издано в Америке. Правда, в России и в Европе за период от 1907 до 1918 года было издано девять монографий и несколько десятков особых номеров художественных журналов, посвященных моему творчеству. Но никто не негодовал, и все это считали совершенно естественным реагированием общественного мнения.

В течение семнадцати лет до приезда в Америку я руководил художественными школами и различными просветительными, художественными и научными учреждениями. Школа Общества Поощрения Художеств, в которой было до двух с половиной тысяч учащихся и восемьдесят профессоров, в обиходе постоянно называлась школою Рериха. Учащиеся говорили: "Пойду к Рериху" или "учусь у Рериха", и никто из Комитета нашего не претендовал на такой глас народный. Наша председательница Евгения Максимилиановна Ольденбургская постоянно говорила мне: "Приеду к вам" или "говорят, у вас там…", в таких выражениях благожелательно идентифицируя понятие школы с моей личностью как представителя и главного ответственного лица. И опять никакого негодования не возбуждалось в общественном мнении.

Я коллекционировал старинные картины и предметы каменного века. В монографиях отмечалось значение моих художественных коллекций и признавалось, что моя коллекция каменного века является самой обширной — в этом был просто неотъемлемый факт.