Лишенная детства - страница 8

. Он тоже славный малый; недавно, на празднике 14 июля[9], он участвовал в забеге в мешках и бузил, как ребенок. На городскую площадь выходит дом моей лучшей подружки СюзИ, одноклассницы Седрика. Она на два года младше меня, но, как говорится, рыбак рыбака видит издалека, поэтому мы быстро поладили; ее старший брат Джефферсон в моем классе, а их мама, та самая Кароль, чьи белые кудри не дают покоя местным кумушкам, тоже меня очень любит: когда я переступаю порог их дома, меня всегда угощают чашкой теплого шоколада с пенкой… Мои родители бывают в гостях у лесника Фернана, оригинала, который держит в качестве домашнего животного лысого попугая, все повторяющего за ним и любую тираду заканчивающего фразой: «Эй, потише, здесь глухих нет!»

И каждый раз, услышав это, я умираю со смеху. В число моих любимых соседей нужно включить и Джонатана, красивого белокурого мальчика моих лет, и Мадам Капусту — маленькую морщинистую старушку, которая в любую погоду катит по улочкам Эшийёза свою тачку с овощами. Не зная, что я придумала для нее обидное прозвище, эта добрейшая женщина регулярно покупает мои работы в технике пэчворк. Я продаю их жителям городка, таким образом зарабатывая себе карманные деньги. При всей своей непритязательности мои поделки пользуются спросом. Все мамаши городка меня обожают, и мне достаточно обойти несколько домов, чтобы все распродать и вернуться домой с набитым конфетами школьным рюкзаком. В общем, у нас очень милые соседи. А с теми, к кому этот эпитет относится в меньшей степени, у меня особые отношения. Ворчунов и сплетниц я и моя банда наказываем, как они того заслуживают, — как только стемнеет, обносим их сады и огороды. Ату кисло-сладкой смородине, сочным черешням, душистой малине! Прокравшись в их владения, мы поедаем сладкие ягоды, облизывая сок с пальцев, потом вскакиваем на велики, довольные, с полными животами и карманами, а разъяренные соседи пытаются догнать воришек! Но ведь если бы не мы, все эти богатства попросту сгнили бы на корню, верно?

— Это будет им наукой, — заключаю я тем же вечером без малейших угрызений совести, рассказывая за ужином семье о своих похождениях.

От родителей, хотя они временами сами этому не рады, я унаследовала чувство справедливости и хорошо подвешенный язык.

И мои школьные учителя за это расплачиваются. Мой дневник пестрит призывами меньше разговаривать с подружками на уроках и больше работать. Не стану спорить: я — отчаянная болтушка. Не проходит недели без того, чтобы меня не наказали, и взрослые уже не знают, что бы такое придумать, чтобы заставить меня замолчать. Поставить в угол, заставить писать повторяющиеся строчки, лишить отдыха на перемене — с меня все как с гуся вода. Стоя в углу, я потихоньку сдираю со стен краску, кривляюсь за спиной у учительницы, и мои одноклассники хохочут; тысячу раз написав «я больше не буду разговаривать на уроке», я продолжаю болтать как ни в чем не бывало. Короче говоря, я — смутьянка и вместе с тем тайна: не особенно убиваясь над учебниками, я получаю самые высокие отметки. Я всегда первая или вторая в классе, и мне достаточно всего раз прочитать параграф, чтобы знать урок наизусть. Отвечать на вопросы учителя в классе я тоже отлично умею. Однажды на утреннем уроке речь заходит о кончине Моцарта. Когда учительница задает вопрос, я сразу же поднимаю палец:

— Я знаю! Вызовите меня! Я знаю, как он умер!

— Морган!

— Моцарта закопали вместе с бедняками и бродячими акробатами в выгребной яме!

Учительницу мой ответ явно позабавил, но это ни на секунду не поколебало моей уверенности. Я знаю, что права, потому что об этом мне рассказал папа.

А мой папа знает все.

Он знает генеалогию королей и умеет залить бетонный пол, починить стул и превратить корявое полено в симпатичный табурет. Он знает историю войн, всех войн, даже тех, что происходили в России и в древнем Риме. Мой отец получил свой диплом бакалавра и дальше учиться не пошел, но в области гуманитарных и естественных наук у него познания очень широкие. Сидя бок о бок, мы часами смотрим по телевизору «Les Mercredis de l’histoire»