— Только я ведь не один, — напомнил археолог. — У меня есть партнер.
Брат Нимрод понимающе кивнул.
— У меня сложилось впечатление, что ваши отношения с партнером далеки от идеальных. Предлагаю вам пообещать ему долю, но в конечном итоге, думаю, ни вам, ни мне с ним делиться не придется. Надеюсь, вы понимаете мой более чем прозрачный намек?
— О, вполне!
«Вот это правильно! Георгий и так уже слишком много знает. К тому же он негодяй, предатель и интриган!»
Брат Нимрод довольно потер лапы.
— Ну что же, теперь у соперников никаких шансов. План действий таков: вы добываете разрешение на посещение Сабельных гор, а я прослежу, чтобы полиция как можно больше мешала нашим конкурентам.
— Договорились!
Новоиспеченные компаньоны скрепили родившийся союз лапопожатием.
Брат Нимрод вернулся к себе в номер в приподнятом настроении. Теперь у него есть возможность опередить Лиса Улисса. Конечно, его не радовал тот факт, что пришлось обратиться за помощью к еноту, но выбора не было: неприязнь к барсам в этом мерзком городишке зашкаливала сверх всякой меры. При таком отношении к нему со стороны местных жителей он бы долго не смог продвинуться в поисках. А опередить Ищущего Лиса — дело первостепенной важности. Ведь, по преданию, если Лис попадет в сокровищницу первым, то Сверхобезьян никогда не явится в этот мир и не возвысит своих приверженцев над остальными зверями! Этого нельзя допустить!
Знать бы еще, где скрывается этот хитрющий Лис Улисс…
В это самое время сыщик Проспер и его помощница Антуанетта уныло брели по пустынной улице, скупо освещенной ленивыми фонарями.
— Полная бессмыслица, — сказал Проспер. — Так мы ничего не найдем. Надо выработать систему.
— Давайте выработаем систему, мэтр.
— Ладно. Как, по-твоему, могут выглядеть контрразведчики?
— Как угодно, мэтр.
— Такой ответ, к сожалению, зону поиска не сужает. Давай попробуй иначе. Как изображают контрразведчиков в книжках и кино?
— Звери в штатском! — немедленно ответила Антуанетта.
— Ну вот, уже что-то. Значит, мы можем исключить всех зверей в форме.
— Да, мэтр.
— Но этого мало. Ведь «в штатском» — очень размытое понятие.
— Абсолютно согласна, мэтр. «Звери» — тоже довольно размытое понятие. Получается, что мы ищем одно размытое понятие в другом.
— Выходит, что так, — невесело согласился Проспер.
Внезапно Антуанетта остановилась.
— Вы видели, мэтр? — спросила она, кивая в сторону уходящей налево улицы.
— Что я должен был видеть? — удивился Проспер.
— Мне показалось… Там кто-то был…
— Хм…
— Скажите, мэтр, а может ли быть контрразведчиком фигура, которая мелькнула и сразу исчезла?
— Не исключено. Хотя такой фигуре больше подошло бы быть шпионом.
— Ага… — задумчиво произнесла Антуанетта. — А может ли шпион знать, где находится контрразведка?
— Вполне вероятно.
— Значит, вместо того, чтобы искать контрразведчиков, можно найти шпиона?
— Теоретически, да.
— Я сейчас, мэтр!
Антуанетта стремительно кинулась вглубь улочки. «Что-то унюхала, — подумал Проспер. — Молодец девочка, прирожденная сыщица. А вот я уже, видать, теряю форму. Годы, годы». Он неторопливо двинулся вслед помощнице.
Антуанетта добежала до того места, где, как ей показалось, мелькнула загадочная фигура. Сейчас тут не было ни души.
— Странно… — проговорила лисица, озираясь по сторонам. Ее взгляд уткнулся в темноту между двумя близко стоящими домами. Темнота казалась живой. Антуанетта неуверенно приблизилась.
— Здесь кто-то есть? — спросила она.
В ответ что-то выразительно промолчало.
— Ау… — позвала она шепотом. — Не бойтесь. Я только задам пару вопросов.
Что-то тихо прошуршало и темнота сказала:
— Иди сюда… Ты нужна мне…
Антуанетта почувствовала сухость в пасти.
— Кто вы? — хрипло спросила она.
— Не бойся… — ответила темнота. — Подойди. Тебе нечего бояться. Я тебя люблю.
— Вы шпион, да?
— Да… Я шпион… Я твой шпион… Иди сюда… Не бойся…
И тогда растерявшаяся Антуанетта сделала то, что все сыщики мира, включая и ее саму, квалифицировали бы как вопиющий непрофессионализм.
Она ступила в зовущую ее тьму.
Проспер видел, как его помощница исчезла в узком черном переулке. Он не понимал, что ее там заинтересовало, но ему почему-то стало жутко.
